Миссия России. Первая мировая война - [6]
— Господин унтер-офицер, вам надлежит в ближайшие четверть часа прибыть в штаб полка и поступить в подчинение поручика Новикова и корнета Пазухина. Означенным поручику и корнету приказано нынче провести тщательную разведку позиций противника. Потрудитесь взять с собой карандаши. Вот вам офицерский планшет, полевая карта-двухверстка, полевая офицерская книжка. Возьмите и мой бинокль. Берегите его, другого нет. Все, что будет добыто и представлено разведчиками полка, вам надлежит копировать и довести до меня. Палаш можете оставить, там он вам не потребуется. А вот винтовку возьмите. Скажу по секрету, готовится серьезное дело. Большое наступление.
— Будет исполнено, господин капитан.
— Как только возвратитесь на позиции полка, немедля ко мне на доклад. Будьте осторожны, господин унтер-офицер. Шальные пули и снаряды вас не помилуют. Австрийцы их не жалеют. Не высовывайтесь лишний раз, но и не теряйте чувства самообладания. Бог в помощь, ступайте.
Гусары засели на высотке у опушки леса. Кирилл, сидя привалившись к стволу сосны, острой палочкой оттирал свою измазанную шинель и очищал отягощенные ошметками болотной грязи хромовые сапоги.
— Эх, закурить бы, — вымолвил корнет Алексей Пазухин, молодой человек, ровесник Космина.
Корнет носил довольно короткую прическу, но большой пшеничный казачий чуб и небольшая, заломленная на правый бок фуражка выдавали в нем лихого кавалериста. Аккуратно подстриженные светлые усы над ровными и правильными губами, смелые синие глаза, немного курносый нос свидетельствовали о задорном и дерзком характере.
— Ты не куришь, Кирилл?
— Нет, знаешь, и не хочется.
Они уже были на «ты». Молодым людям свойственно быстро находить общие темы для разговора и знакомиться. Пазухин понимал, что Космин хоть и унтер, но ровня ему.
— А я все ж закурю, — вымолвил корнет и полез за отворот шинели за портсигаром.
«Сшьюю, сшьюю, сшьюю…» — пропели выше пули, срывая кору с деревьев и сшибая ветки.
— А ну залегли, сучьи дети! — скомандовал, словно прошипел, корнет, обращаясь к двум рядовым гусарам, привставшим на ноги, чтобы отойти за дерево.
— Что, никогда лежа нужду не справляли? Эй, Калиник, лезь сюда, — позвал он старшего унтер-офицера.
Тот приполз по-пластунски.
— Еще раз объясни гусарам, что мы в секрете. Наше дело — дозор. Не дай Бог кто стрельнет. Противник определит наше местоположение и накроет орудийным огнем. И нам, и всему делу кирдык. Понял?
— Так точно, господин корнет.
— Ползи отсель, доведи гусарам…
До вечера разведчики полка пролежали на опушке леса в дозоре. Пазухин и Космин в бинокль долго рассматривали высоты, занятые противником, совещались.
— Хорошо окопались. Дорога перекрыта. Линия окопов идет по всей бровке вон тех высот. Целая траншея, с блиндажами, пулеметными гнездами. И для орудий окопы отрыли — капониры. Видишь, Кирилл? — негромко отмечал корнет.
— Да. А что перед ними, на спуске?
«Шшпп! Шшпп!» — австрийские пули взрыли землю недалеко от корнета, и молодых людей осыпало комочками дерна.
Те мгновенно припали к земле лицами и укрыли головы руками.
— Метко бьют, суки! Верно, из пулемета… — сглотнув комок в горле, высохшими вмиг губами прошептал корнет.
У Кирилла засосало под ложечкой, но он сцепил зубы, поднял голову, поправил съехавшую фуражку.
— У австрияков на вооружении станковый пулемет Шварцлозе, образца 1895 года, калибр 8 миллиметров, предельная дальность огня до трех верст. Если бы он ударил даже за две версты отсель и достал, то от нас только пух да перья… Но, думаю, они нас не видят, так, резанули для острастки. Шальная очередь… — добавил Пазухин.
— Так что там перед траншеей на спуске, Алексей? — вновь по-деловому спросил Кирилл.
— Молодец, хороший вопрос. Думаю, это их секреты и стрелки по шесть-семь человек в окопчиках перед основной линией обороны.
Время бежало незаметно. Молодые люди даже не поняли, что не ели целый день и что они голодны. Лишь к пяти часам вечера корнет заметил:
— Съесть бы чего, поет в желудке.
— Меня командир батареи спешно к вам утром отправил, я и подумать не успел, чтобы взять с собой чего-нибудь, — словно извиняясь, произнес Кирилл.
— А нам обещали притащить, да, верно, как всегда, забыли, сволочи. Не дрейфь, унтер. Выпьем? — с улыбочкой произнес корнет, хлопнув по фляге у себя на ремне.
— Что у тебя там?
— Что может быть лучше водки, или доброй хохляцкой «горилки»? Держи, Кирилл, — сказал он, сняв с ремня и протянув ему полную фляжку спиртного.
Космин принял, свинтил крышку, заправски опрокинув флягу (будто делал это не раз), влил к себе в рот три глотка огненной, обжигающей жидкости. Проглотил с трудом. Про себя отметил: «Горилка!!! Пропади она пропадом…»
— Молодец, — негромко молвил корнет, и, приняв флягу у унтера, тряхнув русым чубом, торчавшим из-под фуражки, крякнул и опрокинул спиртное в горло.
На душе у обоих быстро полегчало, и даже австрийские пули стали казаться яблоками, падающими с дерева в конце лета. Молодость брала свое, и они начали травить анекдоты. Потом заговорили о женщинах. После пяти вечера корнет развернул карту, достал офицерскую полевую книжку из внутреннего кармана шинели, подложил планшет и стал писать:
Настоящее произведение посвящено наиболее ярким, переломным и трагическим событиям первой четверти XX века в истории России, связанным с Гражданской войной (1917–1922/23 гг.). Большинство персонажей произведения являются реальными, известными или малоизвестными историческими личностями – офицеры, солдаты, военачальники, поэты, общественные деятели, – жившие, любившие и воевавшие в те далекие трагические годы. Д. Абрамов реконструирует события, раскрывая «белые пятна» эпохи, изменившей историческую судьбу России.В своей новой книге, являющейся своего рода продолжением труда «Первая мировая война.
Ими национального русского героя и святого князя Александра Ярославовича Невского известно всем. Однако знания о нем чаше всего ограничены блистательной победой над псами-рыцарями на льду Чудского озера. А как жил Александр до этого подвига? Как прошло его детство и отрочество? Об этом рассказывает увлекательная книга Дмитрия Абрамова. Автора отличают глубокие познания исторических реалий того времени. В книге подробно описывается воинское снаряжение, тактика военных действий средневекового русского воинства.
Книга современного российского историка Дмитрия Абрамова названа по аналогии с гумилевским «Тысячелетием вокруг Каспия». Автор в доступной, но в отнюдь не упрошенной форме рассказывает историю войны и мира государств, расположенных на черноморских берегах, и прежде всего историю Северного Причерноморья, Крыма. На протяжении тринадцати веков он прослеживает мирные отношения и военные столкновения кочевых и оседлых народов, населявших некогда эти земли.Книга адресована прежде всего широкому кругу школьных и вузовских педагогов, студентам, специализирующимся в области международных отношений со странами Юго-Восточной Европы, Кавказа, Ближнего Востока, журналистам, этнографам и другим специалистам.
Антицерковная политика и три десятилетия (1920-е–1950-е гг.) забвения национального русского искусства и культуры (церковных по своей сути и своим истокам) привели к огромным утратам в сознании славянских народов Советского Союза, к искривлениям в воспитании молодежи и юношества. На смену последним поколениям, помнившим православную Россию, сохранявшим чувства патриотизма, любви к Отечеству, веры в справедливость, пришли в жизнь поколения, мыслящие как атеисты и космополиты. Великая Отечественная война вновь заставила руководство СССР, россиян и других сограждан Советского Союза внимательно, трезвым, реальным взглядом посмотреть на своё отринутое церковное наследие и переоценить его значение. В истории первопрестольной столицы России мало кому известный день 10 декабря 1947 года можно и нужно отметить, как красный день календаря.
Золото и драгоцѣнные камни у насъ есть въ несмѣтном количествѣ; надо объявить на нихъ монополiю государства.
В монографии на основе многочисленных документальных и мемуарных материалов исследуется критический период американской истории - переход от изоляционизма 30-х годов к глобальной вовлеченности, характерной для современной Америки. В центре повествования - крупнейший политический лидер США в XX веке - президент Франклин Рузвельт, целенаправленно приведший свою страну с периферии мировой политики в ее эпицентр. Это вторая книга в серии политических портретов президентов. Книга рассчитана на преподавателей и студентов исторических факультетов и широкий круг читателей, интересующихся внешней политикой и историей США.
Игорь Прокопенко в своей новой книге обращается к неизвестным страницам русской истории во всех её аспектах – от культуры до рациона наших предков. Почему то, что сейчас считается изысканными деликатесами, в Древней Руси было блюдами рядовой трапезы? Что ищут американские олигархи в Сибири? Станет ли Россия зоной экологического благоденствия в погибающем мире?
Настоящая книга содержит документы и материалы по восстанию киргиз летом 1916 г., восставших вместе с другими народами Средней Азии против царизма. Документы в основном взяты из фондов ЦАУ АССР Киргизии и в значительной части публикуются впервые. Предисловие характеризует причины восстания и основные его моменты. В примечаниях приводятся конкректные сведения, дополняющие публикуемые документы. Документы и материалы, собранные Л. В. Лесной Под редакцией и с предисловием Т. Р. Рыскулова.
О строительстве, становлении и печальной участи Оренбургского Успенского женского монастыря рассказывает эта книга, адресованная тем, кто интересуется историей родного края и русского женского православия.