Миссия невыполнима - [46]

– Второе – это «черный одуванчик», – усмехнулась Фатима.

– О! А из скольких яиц тут готовят «иишницу»?

– Не из скольких. Это бромикан.

– Почему бромикан?

– Потому что. – Девушка хмыкнула. – Иишница, понимаете?

– А, вот оно что. – Сименс тряхнул головой. – Дошло. Действительно, остроумно.

– Вы вообще когда-нибудь принимали психоактивные вещества, расширяющие сознание?

– Ну, – он пожал плечами, – марихуану курил в колледже.

– Понятно. – Она мелодично засмеялась. – Значит, вас ожидает удивительный опыт… Если, конечно, вы не боитесь попробовать.

– Я уже сказал, что с вами ничего не боюсь. Однако не могу не заметить, что наркотики серьезно вредят здоровью.

– Это ложь, которой правительства кормят свои народы, чтобы держать их в подчинении, – презрительно проговорила она. – Люди, которые расширяют свое сознание, – сильные люди, им нельзя задурить голову пропагандой по головизору, как всем остальным. – Она впилась в него своими черными глазищами. – Вот посмотрите на меня: я принимаю наркотики и прекрасно себя чувствую.

Это потому, девочка, что ты начала сравнительно недавно, с грустью подумал Сименс, глядя ей прямо в глаза. Начинающим торчкам свойственно чувствовать себя особенными, выделяющимися из толпы. Посмотрим, что ты запоешь года через полтора, когда безнадежно посадишь внутренние органы и начнешь мочиться кровью.

– Что ж, – сказал он, – я готов рискнуть.

– Тогда, я полагаю, нам лучше всего начать с тангриза.

– Что это?

– Чувственный экстаз. Впрочем, увидите. Только возьмите побольше минеральной воды – после него чертовски хочется пить.

Она сделала заказ приблизившемуся официанту, не забыв про минеральную воду. Американец решил полагаться на ее выбор.

В ожидании заказа Сименс скользнул взглядом по залу. Да, определенно, здесь не было случайных людей, забежавших на огонек скоротать вечер. Сюда целенаправленно приходили за наркотиками те, кто готов был переплатить, чтобы вмазаться в спокойной богемной обстановке. За соседним столиком двое молчаливых молодых людей по очереди курили кальян, однако дым из него выходил странный – жирный, белый и взблескивавший в свете стробоскопов, так что Сименс готов был спорить на что угодно, что в кальяне не банальная табачная смесь. Чуть дальше веселилась целая компания иностранцев, похоже французов, парней и девчонок, которые то и дело целовались взасос, не делая различия между полами: их движения были неестественно угловатыми, а смех – странно визгливым. Ближе к дверям сидел араб респектабельного вида с огромной рыжей бородой – его неподвижный взгляд был устремлен в пространство, а руки, стиснутые возле груди, мелко подрагивали. И еще по залу возле столиков там и сям высились целые крепости, возведенные из диванных подушек, внутри которых можно было различить какое-то шевеление – похоже, молодые люди, сладострастие которых было разожжено наркотиками, утоляли его прямо на месте.

От компании смуглых арабов обоего пола, расположившихся в углу зала, отделился юноша, нетвердой походкой двинувшийся к столику, за которым возлежали на подушках Фатима и Сименс. Увидев его, госпожа Дахаб длинно и грязно выругалась. Американец удивленно покосился на нее, поскольку никак не ожидал услышать такие слова от столь милого создания.

– Какие-то проблемы? – поинтересовался он.

– Абсолютно никаких, – ответила она, вскакивая. – Пожалуйста, не вмешивайтесь.

– Но я…

– Не вмешивайтесь, я сказала!

Девушка перехватила новое действующее лицо за три шага до своего столика и начала что-то быстро и зло говорить ему по-арабски. Парень заговорил одновременно с ней – грубо, на повышенных тонах. Какое-то время казалось, что каждый из них слышит только себя. Потом он попытался схватить ее за предплечье, но она стряхнула его руку, развернулась и направилась к своему столику. Сименс уже начал приподниматься, чтобы вступиться за честь девушки, но араб ограничился тем, что выкрикнул ей в спину какую-то дерзость, заглушенную грохочущей музыкой, и поплелся обратно в свою компанию.

– Милая леди, если вам угодно, я научу его хорошим манерам, – заявил американец, когда Фатима, не жалея дорогого платья, снова развалилась на подушках.

– Мне не угодно, – буркнула она и взяла со стола бокал с минеральной водой.

– Простите мое любопытство, но кто это такой сердитый?

– Пустяки, – отозвалась она. – Не обращайте внимания. Один из моих бывших любовников. Очень переживает, когда я общаюсь с другими мужчинами. Думает, что если он мой родной брат, то имеет на меня какие-то особенные права.

Сименс с интересом посмотрел на девушку. Не исключено, конечно, что она просто пыталась шокировать его такими смелыми заявлениями, однако вполне могло быть, что она говорит правду. Золотая молодежь во все времена и в любом государстве отличалась весьма свободными нравами. Особенно та, которая когда-то обучалась в дорогом американском университете, а теперь имела доступ к деньгам арабского миллиардера.

Официант исправно сновал между их столиком и кухней. Вскоре на столике его усилиями оказались внушительный серебряный кумган – внутри, похоже, все-таки был черный кофе, а не чорный кофий, – блюдо с восточными сладостями, ваза с экзотическими фруктами, несколько бутылок минеральной воды и небольшой кальян. Наполнив кофейные чашечки, официант пожелал им приятного вечера, забрал меню, в специальный кармашек которого Сименс, по указанию спутницы, положил довольно солидную сумму наличными (приватность здесь соблюдалась прямо-таки демонстративно), и удалился. Похоже, оплачивать порцию наркотика вперед здесь было принято потому, что после употребления добиться толку от некоторых клиентов было невозможно.