Миссия на Маврикий - [73]

К вечеру остров скрылся из виду. Эскадра шла к заходящему солнечному диску с мягким верхним бризом в фордевинд слева, и лишь открытое море лежало между ней и пляжами Реюньона. Дело было на мази. Джек был настолько занят с полковником Китингом и своими картами, что его можно было считать отсутствующим на борту, а Стивен на удивление глубоко ощущал долгие часы скольжения к грядущей неизвестности. Он бывал близко вовлечен и в куда более грандиозные дела, но ни разу исход не был так жестко определен — абсолютный успех или абсолютное поражение и смерть — и все это — дело нескольких часов.

Ему не слишком нравился план атаки, базировавшийся на предположении, что их ждут в Сен-Поле, восстановленном и усиленном Сен-Поле, что требовало каких-то уловок, и состоящий в высадке в двух точках: восточнее и юго-западнее Сен-Дени, столицы острова, вторая — чтобы перерезать коммуникации между Сен-Дени и Сен-Полем. Не нравилось ему и настроение Джека, опасавшегося прибоя во втором месте высадки. Но поскольку полковник Китинг, человек, которому они полностью доверяли, и который один имел опыт сухопутных сражений, настаивал на ее стратегической важности, и поскольку его поддерживали другие полковники, коммодор уступил. Стивен и Фаркьюхар также не могли добавить ничего путного, за исключением напоминания о важности уважения гражданских лиц и церковной собственности.

Сыпались песком в склянках часы. С каждым броском лага Реюньон становился ближе на семь-восемь миль. Мистер Фарктюхар трудился над своей прокламацией, а Стивен шагал по квартердеку, молча ненавидя Бонапарта и все зло, принесенное им в мир. «Он может только разрушать, он разрушил все хорошее, что было в республике, и все хорошее, что было в монархии. На месте разрушенной Франции с демонической энергией он воздвиг свою мишурную, показную империю. Вульгарный человечишка, в нем даже нет ничего французского, безумные амбиции, весь мир хочет загнать в свою мерзкую тиранию. А как низко он обошелся с Папой! И с этим, и с предыдущим. И когда я думаю, что он сделал со Швейцарией, Венецией и еще Бог знает со сколькими государствами, и что он мог бы сделать с Ирландией — Хибернианская республика! Поделенная на департаменты, половина жителей — в тайной полиции, вторая половина — информаторы. Воинская повинность, страна обескровлена…»

Субалтерн 86-го полка поймал злобный взгляд его бледных глаз, и отшатнулся, потрясенный.

На следующий день после совещания с мачты были замечены три корабля: «Сириус», «Ифигения» и «Мэджисьен», точно на месте рандеву. Они не обнаружили ни «Беллоны» с «Минервой», ни признаков какой-либо активности в Порт-Луи. В этот вечер по тихому, спокойному морю на фрегаты доставили десантные части, и Джек созвал капитанов, дабы разъяснить им предполагаемый ход операции:

Пока главные силы займутся демонстрацией перед Сен-Мари, «Сириус» высадит бригаду полковника Фрэйзера с гаубицами на Гран-Чалоп, пляже с подветренной стороны острова между Сен-Дени и Сен-Полем. В это же время часть бригад полковника Китинга высадится в Ривьер Де Плюи, поставив Сен-Дени в два огня, а в это время подходящие транспорта высадят вторую часть десанта, ибо сейчас фрегаты пойдут вперед одни под всеми возможными парусами.

И они пошли вперед по длинным пологим волнам, с мягким бризом, наполняющим лиселя. Великолепное зрелище представляли корабли, растянувшиеся стройной колонной почти на милю, и лишь громады их парусов были единственными белыми пятнами на глубокой синеве. Они шли, не тронув парусов (разве только чтоб подтянуть шкоты), с заката до утренней вахты, и всю ночь коммодор не сводил глаз с сияющих на бархатно-черном небе звезд, проверяя свое место снова и снова при действенной помощи Ричардсона и формальной — штурмана, мистера Бьючана. Каждые склянки бросали лаг, и постоянно Джек посылал людей вниз за показаниями барометра и хронометра. В две склянки коммодор дал приказ убавить паруса, этот же приказ цветными фонарями и сигнальной пушкой с подветренного борта передали на эскадру.

Рассвет застал его все еще на палубе, желтого, небритого и еще более замкнутого, чем Стивен обычно привык его видеть. Реюньон лежал, ясно видимый, слева по носу, и сонные армейцы, толпясь на форкасле, рассматривали его в подзорные трубы. Несколько голосов раздалось, сообщая, что на рифах нет прибоя, лишь небольшая белая полоса.

— Они вряд ли будут такими довольными через двенадцать часов, — тихо заметил Стивену Джек в ответ на вопросительный взгляд. — Барометр падал всю ночь, но, возможно, мы успеем подойти до того, как задует.

Разговаривая, он стащил мундир и рубашку, затем, отдавая приказания вахтенному офицеру Троллопу, скинул бриджи, и вскочив на релинг, бросился в воду вниз головой. Он вынырнул, отфыркиваясь, проплыл вдоль линии лодок, которых каждый фрегат вел за собой на буксире, а затем выбрался на палубу, и, капая водой на доски настила, ушел вниз. Команда «Боадицеи» к этому зрелищу привыкла, а вот «красномундирники» были потрясены, посчитав это признаком легкомыслия.

Внизу, избавившись от постоянных «доброе утро» справа и слева, он немедленно улегся спать, и, едва уложив свои длинные волосы на подушке, провалился в сон. Спал он спокойно, несмотря на топанье по палубе наверху полка солдат, смешивавшееся с обычным корабельным шумом. Разбудило его лишь позвякивание чайной ложечки, сообщившее, что кофе готов. Он вскочил, глянул на барометр, покачал головой, погрузил физиономию в тепловатую воду, побрился, проглотил обильный завтрак, и появился на палубе свежий, розовый и помолодевший на десять лет.