Миссия на Маврикий - [17]

— Ну-с, джентльмены, — начал Джек, — неплохое начало вояжа. Но мы потеряли мистера Эйкерса. Мистер Сеймур, Вам придется занять его место.

— Благодарю Вас, сэр.

— И, мистер Джонсон, Вы ведь получили лейтенанта, мне кажется?

— О да, сэр. В первую среду августа 1802, — ответил Джонсон, вспыхнув и сразу побледнев. Он был произведен, но как и множество гардемаринов, не имевших протекции, так и не получил назначения. Все эти годы он оставался помощником штурмана, старший гардемарин, не более того, и вероятность назначения падала с каждым днем его рождения, и он уже смирился с судьбой. Штурман — вот все, на что он мог рассчитывать, уволиться мичманом и никогда не получить собственного корабля. На «Боадицее» были гардемарины с куда более высокими претензиями: капитан Лавлесс взял на борт крестника адмирала, племянника другого, наследника члена общества выборщиков из Олд Сарум, и не сыну отставного лейтенанта было тягаться с ними.

— Тогда я даю Вам назначение, как исполняющему обязанности лейтенанта, и, будем надеяться, адмирал на Мысу его утвердит.

Джонсон, весь красный, произнес слова благодарности, и Джек продолжал:

— Поскольку, я не скрываю это от вас, джентльмены, наш пункт назначения — Мыс Доброй надежды. А вот чего вы не знаете, это того, что с другой стороны Мыса нас ждут четыре французских сорокапушечных фрегата. И сегодняшнее небольшое приключение тут весьма кстати. Это ободрило новичков, ввело их в дело, и положило конец крейсерству «Хиби» — а он играл в Старого Гарри с нашими торговцами последние несколько недель. Поэтому, я думаю, мы можем выпить по стаканчику за это. Пробин! — позвал Джек (Пробин был его стюардом).

— Пробин, принесите бутылку мадеры. Потом пойдите, удостоверьтесь, что кок французского капитана устроен со всеми возможными удобствами, и будьте с ним повежливее! Ну, за «Гиену», экс-«Хиби», за ее благополучное возвращение!

Они выпили в молчании, уверенные, что капитан еще не сказал все, что собирался.

— Неплохо, по-своему неплохо, — продолжил Джек, — но, полагаю, едва ли кто назовет наши действия безупречными.

— Да, это не в Вашем средиземноморском стиле, сэр, — ответил Троллоп.

Джек тяжело посмотрел на лейтенанта. Были они в одном экипаже? Он не припоминал.

— Я был гардемарином на «Амелии», когда вы привели «Какафуэго» в Порт-Магон. Господи, как мы орали «Софи»!

— Вы там были, вот как? — ответил слегка смущенный Джек, — Ну что же, я очень рад, что мы столкнулись не с «Какафуэго» сегодня, не говоря уж о французах за Мысом. Потому что хотя экипаж действовал решительно и храбро — я не заметил робости ни в ком, наша стрельба была ниже всякой критики. А что до буксировки — никогда, никогда я не видел столько человекоподобных существ, не имеющих понятия об обращении с веслами: на красном катере ни один человек, кроме старого Адамса и одного морпеха, не умел грести. Но главная моя забота — артиллерия, ужасно, ужасно… Залп за залпом на пяти сотнях ярдов, даже меньше, и куда все ушло? Уж точно не во француза, джентльмены. Единственный точный выстрел из носового погонного, причем наводил его Джек-баталер, которому в бою на палубе, вообще-то, и делать нечего. А теперь представьте себе, что мы столкнулись с отлично управляемым французским фрегатом, дырявящим нас из своих двадцатичетырехфунтовок чуть не с мили, а они работают дьявольски точно, уж можете мне поверить!

Наступила тяжелая пауза. Джек снова наполнил стаканы и продолжил:

— Но, слава Богу, это случилось раньше. Лучшего и желать нельзя. Новички восстали от своей морской болезни, они нынче довольны собой, бедные честные деревяшки: в одно прекрасное утро каждый Джек-с-форпика заработал свое годовое жалование. Теперь надо им дать понять, что, обучая их своим обязанностям, мы даем им заработать еще — и не будет нужды в тростях и плетках. К прибытию на Мыс, джентльмены, я надеюсь, что все, вплоть до последнего мальчишки в судовой роли, будут способны работать на веслах, брать рифы, заряжать, наводить и стрелять из мушкета и из орудия. И если они даже не будут уметь ничего сверх этого, и при этом будут повиноваться командам — мы сможем славно встретить любой французский фрегат в тамошних водах.

С уходом лейтенантов Джек посидел немного, размышляя. Он не сомневался, что они полностью разделяют его мысли, они были из тех людей, которых он любил. Однако сделать предстояло еще много. С их помощью из «Боадицеи» можно было создать смертельно опасную плавающую батарею значительной мощности, но эту батарею еще и надо было доставить к месту действия, доставить так быстро, как только возможно. Он послал за боцманом и штурманом и заявил им, что недоволен ходом фрегата — ни его скоростью, ни курсовыми углами в бейдевинд.

Последовала высокотехническая конференция, во время которой капитану пришлось преодолевать постоянное сопротивление Бьючэна, штурмана, старейшего из встреченных им моряков, который не разделял его мнение, что переукладка трюмов, с тем, чтобы подгрузить нос, даст заметный эффект. Всегда этот корабль был медленным и всегда таким будет, он всегда укладывал трюмы именно так, с тех самых пор, как впервые появился на борту. С другой стороны, боцман, довольно молодой для этой должности, но уже просоленный моряк, выросший на угольщиках Северного моря, был всецело на стороне командира. Да, надо сделать все возможное, чтобы улучшить мореходность «Боадицеи», и если для этого надо попробовать что-то новенькое, что ж, так тому и быть! Он с одобрением отозвался о швиц-сорлинях, он полностью согласился с изменением наклона фок-мачты, и сердце Джека потеплело.