Миссия на Маврикий - [12]

В круге его объектива перемещался целеустремленный морской пехотинец, взгромоздившись на лошадь. «Благословенная форма», — промурлыкал Джек, сопровождая его поворотом трубы до стога, — «он будет здесь через двадцать минут. Надо бы дать ему гинею.» Немедленно Индийский океан, миссия на Маврикий обрели новую, ощутимую реальность, характеристики адмирала Берти, капитанов Пима и Корбетта и даже лорда Клонферта стали вопросами чрезвычайного практического значения, равно как и неотложные вопросы нового назначения. Хотя его близость со Стивеном Мэтьюрином и не предполагала возможности вопросов, которые могли быть сочтены нескромными, денежные дела к ним не относились.

— У тебя есть деньги, Стивен? — спросил он, когда морской пехотинец скрылся за деревьями, — надеюсь, найдутся. Мне надо бы занять, чтоб дать гинею нарочному, и еще много потребуется сверх, если сообщение именно то, которого я жду. Мое жалование не придет до конца следующего месяца, мы сейчас живем в долг.

— А, деньги? — переспросил Стивен, который в этот момент думал о лемурах. Ведь есть лемуры на Мадагаскаре, что бы им не быть на Реюньоне? Лемуры, прячущиеся в горах и лесах в глубине острова?

— Деньги? А да, конечно есть. Полно.

Он начал шарить по карманам.

— Вопрос только, где?

Он пошарил опять, полез за пазуху, вытащив пару замасленных двухфунтовых кредитных билетов.

— Нет, это не то… — Он снова начал рыться в карманах, — нет, ну точно были… Может, оставил в другом пальто? Вдруг оставил в Лондоне? Да, стареешь, Мэтьюрин… Ох, собаки, да вот они! — крикнул он с триумфом, возвращаясь к первому карману и вытаскивая из него плотный сверток, перетянутый лентой.

— Вот. Я их спутал со скальпелями. Это миссис Броуд из «Грэйпс» так их уложила, нашла в банковской обертке, я про них позабыл… Довольно изобретательный способ носить деньги, рассчитан на то, чтоб обмануть карманников. Надеюсь, сработает.

— Сколько тут?

— Шестьдесят или семьдесят фунтов, вероятно.

— Но, Стивен, верхняя банкнота — пятидесятифунтовая и следующие такие же. Ты их, по-моему, даже не считал.

— Не важно, не важно, — раздраженно ответил Стивен, — я имел в виду сто шестьдесят. Я именно это и сказал, ты просто не расслышал.

Они оба насторожились. Сквозь стук дождя голос Софи звал: «Джек, Джек!» — и перешел в стон, когда она сама ворвалась в обсерваторию мокрая и задыхающаяся. «Там моряк от адмирала порта», — проговорила она между вдохами — «и он не отдает письмо никому, только лично тебе в руки. О, Джек, не может ли это быть корабль?»

Да, это был корабль. Капитану Обри надлежало прибыть на борт Корабля Его Величества «Боадицея», вступить в командование означенным судном, что подтверждалось вложенным патентом, зайти в Плимут и принять там на борт Р.Т. Фаркьюхара, Эсквайра, в управлении порта и там же получить дальнейшие указания. Эти официальные холодные документы (как обычно, капитан Обри предупреждался, что в случае невыполнения он…), сопровождались дружеской запиской от адмирала, приглашавшей Джека зайти отобедать завтра, перед вступлением на борт.

Теперь, когда обоснования для действий были получены, активность рванулась из обитателей Эшгроу-коттеджа подобно взрыву бомбы, моментально перевернув все в доме вверх ногами. Сперва миссис Вильямс вцепилась мертвой хваткой в свою идею сменить занавески в гостиной, стеная, что это должно быть сделано и что подумает леди Клонферт, и что никто не сможет ей помешать. Но что она могла против вновь назначенного капитана фрегата, капитана, рвущегося на борт своего корабля до вечерней пушки? И в несколько минут она присоединилась к дочери и обезумевшей горничной, в сумасшедшей спешке чистящим мундир, штопающим чулки и гладящим шейные платки, пока Джек с грохотом волок по чердаку свой морской сундучок и ревел вниз, чтоб принесли масло для кожаных вещей, и где, черт возьми, его пистолеты? Сверху сыпались указания домочадцам «давай-давай», «живей-живей», «не терять ни минуты» и «посветить, где тут ящик с секстаном».

Приезд леди Клонферт, еще недавно столь важный для миссис Вильямс, прошел почти незамеченным в суматохе, еще усиленной воплями забытых детей, и дошедшей до форменного пароксизма как раз когда ее кучер постучал в дверь. Две полные минуты энергичного выбивания двери из проема потребовались, чтобы она, наконец, отворилась и леди Клонферт смогла войти в ободранную гостиную, где старые занавески лежали на одном стуле, а новые — на другом.

Бедная леди, визит явно вышел не из самых приятных. Она оделась с особым тщанием, чтоб не раздражать миссис Обри чересчур уж модным видом, и в то же время очаровать капитана Обри. Она приготовила искусную речь о женах моряков; об уважении и симпатии сэра Клонферта к капитану — своему старому товарищу по команде; о ее прекрасной осведомленности об особенностях жизни на борту военного судна — с ненавязчивыми ссылками на знакомство с генералом Малгрейвом, первым лордом Адмиралтейства, и с женой адмирала Берти, командующего базой на Мысу. Это все она выложила Стивену, зажатому в темном, сыром углу за часами, с вежливыми замечаниями в адрес Софи, а потом вынуждена была повторять Джеку, густо облепленному паутиной, с сундучком на плече.