Или вовсе галлюцинацией. Что, будем честны, куда вероятней.
Русские обычно охотились за легкой добычей: пролетавшими рядом с Землей астероидами, кометами и крупным космическим мусором, который годился в переработку. Следовало отдать им должное, за последние полвека они экспортировали больше тяжелых металлов и пресной воды, чем вся Европа, вместе взятая, но те, кого действительно интересовали глубины космоса, в своей родной стране не задерживались.
Но обычно они все-таки ограничивались тем же Европейским Трейдальянсом. Можно было умчаться хоть на север Гренландии, хоть на юг Италии — и все равно обнаружить где-нибудь на окраине города район, куда местные стараются даже не заглядывать и где стабильно звучит ядреная смесь интерлингвы с «восточнославянской группой» языков. Однако русских никогда не особо тянуло, к примеру, в африканскую саванну или американские пустынные каньоны. Они всегда оказывались там, где хорошо платят, а местные исчерпали все шаблоны возможных решений для поставленных задач и нуждаются, скажем так, в некотором отсутствии стандартного мышления (а то и здравого смысла). Обнаружить русских посреди Облака Оорта было как-то…
Удивительно и вполне ожидаемо одновременно.
Я потерла ладонями лицо, сгоняя остатки дремы и собираясь с мыслями.
- Эрик, я бы хотела, чтобы ты сохранил обмен сообщениями, свой анализ и записи в бортовом журнале и передавал их каждому следующему дежурному. Настрой звуковое оповещение на шестнадцать часов после их пробуждения. Если все дежурные скажут, что никакого обмена сообщениями не было, исключи меня из списка лиц, имеющих доступ к управлению, и сформируй отчет для наземных служб.
- Указания сохранены, — равнодушно отчитался компьютер.
Я повисела еще пару минут, убеждая себя, что поступила верно. Репутации, конечно, жаль, но неадекватный капитан — это куда опаснее, чем поломка сервоприводов. Лучше быть комиссованной на Землю, чем не суметь отыскать «Седну» или, того хуже, послужить причиной гибели пятерых человек.
- Ночной режим, — скомандовала я, наконец, и высвободила стопы из скоб.
Невесомость лишила кровати смысла, но сон в своей каюте превратился в еще один ритуал.
Он значил, что прошел еще один день. Что время не остановилось.
Что у меня еще есть шанс дождаться пробуждения Лаури, будучи в своем уме.
Американцы: «Это авианосец „Линкольн“, второй по величине военный корабль Атлантического флота США. Нас сопровождают три крейсера, три эскадренных миноносца и многочисленные корабли поддержки. Я требую, чтобы вы изменили свой курс на 15 градусов на север, или мы будем вынуждены принять необходимые меры для обеспечения безопасности нашего корабля».
Канадцы: «Это маяк. Делайте что хотите».
— Nicholas Hobbes
Выспаться в космосе — та еще задача.
Если справиться со сбоящими биоритмами еще как-то помогали программируемые лампы, с посторонними источниками света — отключенные обзорные экраны, а с постоянным шумом работающих двигателей — сложная звукоизоляция и герметичные переборки, то что делать с гулом вентиляторов, еще никто не придумал. Отсутствие гравитации означало и отсутствие естественной конвекции; неподвижный спящий космонавт быстро расходовал кислород рядом с собой и начинал задыхаться. Вентиляторы, по крайней мере, не давали воздуху застаиваться.
Наверное, не будь я одна, их цикличный гул превратился бы в привычный фоновый шум, на который никто не обращает внимания. Но темнота, пустые коридоры и холодное перемигивание диодной подсветки на каютной консоли давили, не позволяя расслабиться ни на секунду. Я не знала, что хуже: чувствовать, что я единственный человек в сознании на многие световые часы окрест, или внезапно просыпаться от пугающего и одновременно невероятно манящего ощущения, что рядом кто-то есть. «Гибкая психика», благодаря которой я и прошла отбор на службу в Исследовательский флот, услужливо не зацикливалась и чередовала оба состояния. Я просыпалась по «ночам» каждые несколько часов и подолгу ворочалась в пристегнутом спальном мешке, вслушиваясь.
Космос скуп на звуки. Космический корабль — увы, нет.
Слабые зеленоватые отсветы от диодного оформления консоли едва заметно обрисовывали рельеф опущенной переборки. Я сонно сощурилась на привычные изгибы: под толстой стальной обшивкой скрывались гибкие коммуникации и замки, способные в случае необходимости превратить каюту в единственный островок жизни на терпящем крушение корабле. Расположение каждой системы было стандартизировано, и любой курсант мог сказать, где скрывается кабель аварийного питания, а где — шестерни герметичного запора. А уж распознать, если что-то отличалось от обычного порядка, сумел бы и школяр младших классов.
Поэтому, когда подсветка мигнула, я дернулась в мешке, толком еще не проснувшись. Невесомость не упустила шанса игриво подбросить излишне прыткое тело, закручивая его в сторону неприметной двери в санитарный отсек. Спасли страховочные ремни, упруго притянувшие мешок обратно к койке.
Мигал индикатор, который не должен был подавать признаков активности еще как минимум полторы недели.
