Миссисипские пираты - [4]

В этот раз ему, однако, не поздоровилось: едва он сбил с ног своего противника, большинство из не принимавших участия в схватке, набросились на него, видимо, желая отомстить за упавшего.

– Прочь, негодяи, волчьи дети! – кричал Патрик, раздавая во все стороны полновесные удары. – Это что же? Драться, так честным манером, как следует порядочным людям. Один на один, или хотя бы двое против одного, или даже трое, если на то пошло! Но не накидывайтесь же дюжиной на одного!

– Ну ладно! – закричали в толпе, как бы соглашаясь с ним, но человек, которого Патрик сбил с ног, поднялся с земли, прикрывая левой рукой вспухший глаз, правой вытащил из кармана нож и с бешеным криком ринулся на ирландца. Тот успел принять оборонительную стойку и вовремя схватил противника за руку, встряхнув при этом так, что тот снова рухнул на землю. Патрик обратился тогда ко всем присутствующим, надеясь, что они примут его сторону при виде такого предательского нападения, но толпа была настроена против него. В ответ раздались крики:

– Смерть ирландской собаке! Он осмелился тронуть гражданина Северо-Американских Штатов! Зачем его принесло сюда? Смерть ему, смерть! Бей!

– В воду его! – крикнул великан с бледным лицом, пересеченным большим шрамом, который тянулся наискось ото рта далеко за левое ухо, придавая его физиономии отвратительное выражение.

– В реку его, в реку! Эти подлецы немцы и ирландцы только хлеб отбивают у честных трудяг! Пусть послужит ужином ракам Миссисипи.

– В реку! В реку! – подтвердил другой. – Да свяжите ему руки за спиной! Пусть так и плывет обратно к себе в Ирландию!

Лица более миролюбивые, не желавшие гибели человека, постарались заступиться за несчастного, но были оттиснуты разъяренной толпой, и положение Патрика казалось безнадежным. Он знал, что его ненавидят, что ему нечего ждать пощады. И вдобавок, река была у них под боком. Однако один человек бросился вперед и ухватил ирландца за руку. Был это не кто иной, как почтенный трактирщик Ионафан Смарт.

– Будет! – произнес он повелительно, с достоинством и твердостью настоящего судьи.

Но толпа не была расположена подчиняться, и раздались грозные голоса:

– Смарт, не суйся в это дело! Прочь! Отпусти этого человека!

Трактирщик стоял, однако, на своем, крича в свою очередь, что не позволит вырвать ни одного волоса с головы бедняги.

– В таком случае, сам напрашиваешься! – выкрикнул один из державших Патрика, выхватывая из кармана пистолет и прицеливаясь в Смарта.

По счастью для великодушного янки, оружие дало осечку, он успел выхватить из-за пояса длинный нож и кинулся на пытавшегося выстрелить. Тот успел уклониться от удара, который пробил бы ему череп, и лезвие только скользнуло по руке, разорвав рукав сверху донизу. Но намерения Смарта были столь очевидны и взгляд так выразителен, что державшие Патрика отступили. Лишь только ирландец почувствовал себя на свободе, как тотчас же поднялся на ноги, закудахтал, как сердитый петух, и был готов снова кинуться в драку, но Смарт, не давая ему опомниться, схватил его за шиворот, притащил к своему крыльцу, впихнул в дом и запер дверь прежде, нежели ошеломленная толпа успела прийти в себя от неожиданного поворота дела.

Человек со шрамом первым нарушил молчание.

– Неужели мы спустим такое оскорбление? – крикнул он. – Что это за долговязый янки, который смеет диктовать свои законы честным гражданам Арканзаса? Подожжем его! Пусть изжарится со своей женой и всей прислугой!

– Отлично! Поджечь трактир! – загалдели в толпе. – И угли возьмем с его же собственной кухни!

Толпа всегда предрасположена к преступлению. Вся масса народа, собравшаяся у гостиницы, хлынула к дому, как лавина, и предалась бы дальнейшим неистовствам, если бы перед ней не появилось новое лицо. Человек этот был настроен, по-видимому, самым миролюбивым образом и, подняв руки вверх, попросил позволения сказать несколько слов.

Он был высок и строен, высокий лоб, глаза и волосы каштанового цвета, рот самой изящной формы. По тонкому сукну одежды и снежной белизне рубашки можно было тотчас догадаться о принадлежности его к высшему обществу. Действительно, то был врач и юрист, прибывший с год назад из Северных Штатов. Глубокие познания во врачебной науке и доброжелательность при общении быстро обеспечили ему обширную практику и, кроме того, он был избран на должность городского и областного судьи.

– Джентльмены, – сказал он, обращаясь к толпе, – подумайте хорошенько о том, что вы хотите делать. Мы все подчинены законоположениям Союза, и суды наши также готовы защищать нас от насилия, как и карать за насилие над слабейшими. Мистер Смарт не оскорблял вас, а, напротив, удержал от преступления, которое навлекло бы на вас очень печальные последствия. Именно он оказал вам услугу, и я полагаю, что вы могли бы выразить ему признательность иным способом. Кроме того, мистер Смарт вообще человек достойный.

– Достойный! И мы обязаны ему признательностью! – воскликнул тот, который хотел выстрелить в Смарта. – Вот так сказано! Он меня чуть пополам не разрезал, как яблоко. Сжечь его харчевню, и дело с концом.

– Джентльмены, – сказал судья, – если мистер Смарт вас обидел, то я уверен, он принесет вам извинения. Пойдемте к нему, потолкуем по-приятельски, и он согласится, я знаю, если мы наложим на него контрибуцию в виде виски. Дело уладится к обоюдному удовольствию. Как вы полагаете? Идет?