Миссис Кеннеди и я - [45]

Остаток вечера семейство Кеннеди провело кто у постели посла, кто в больничной часовне. Порой состояние больного улучшалось и он даже узнавал сидящих вокруг родственников, но сознание быстро покидало его. В конце концов уже после полуночи медсестра убедительно попросила всех присутствующих поехать домой и попробовать поспать. Самому пациенту тоже нужно было отдохнуть.

До своего номера у «Вуди» я добрался около часа ночи. После такого напряженного дня меня должно было быстро сморить, но почему-то я еще долго не мог уснуть. Перед глазами все стояло печальное лицо миссис Кеннеди: я винил себя за то, что никак не мог облегчить ее боль.

Следующий день был не легче: в госпиталь приехали остальные дети посла Кеннеди, и тяжкий караул пополнился новыми часовыми.

Прошла неделя, и стало ясно, что посол не выказывает признаков немедленного выздоровления. Президент и миссис Кеннеди каждый день ездили в больницу и молились за здоровье больного в церкви Святой Анны либо в больничной часовне. К сожалению, тяжелый период в личной жизни – не повод откладывать государственные дела на потом, поэтому в четверг двадцать первого декабря президент вылетел на Бермуды, чтобы провести заранее запланированную встречу с премьер-министром Макмилланом. Переночевав на островах, в пятницу он уже вернулся в Палм-Бич.

Пока мистер Кеннеди был в отъезде, мне пришел звонок на командный пост в резиденции Пола. Связист сказал, что к телефону зовут именно меня: это означало, что звонящий – друг миссис Кеннеди. Обычно все звонки проходили через связиста, но с некоторыми людьми по просьбе первой леди меня соединяли напрямую. Я взял трубку:

– Клинт Хилл у телефона.

– Вам звонит мистер Синатра, – сказал связист. Я чувствовал, что он должен позвонить, и ответил:

– Подключайте.

– Привет, Клинт. Это Фрэнк, – раздалось из трубки.

– Здравствуйте, мистер Синатра. Чем могу помочь?

– Я слышал, что с послом случилась беда. Как Джеки? Можно с ней поговорить?

– К сожалению, она занята, – сказал я то же, что и всегда.

– Что ж… Ужасное дело, конечно. Насколько все плохо? Как дела у Джо?

Я рассказал ему все, что мог, о состоянии посла, но эта информация не слишком отличалась от того, что можно было прочитать в газетах.

– А что Джеки?

– Она отлично держится, мистер Синатра, особенно в таких обстоятельствах.

Как обычно, разговор продолжался больше двадцати минут: Синатра пытался узнать что-нибудь о жизни первой леди, а я в своих ответах пытался не выходить за рамки дозволенного положением о секретности. Не то чтобы мне это сильно нравилось, но, если бы не я, миссис Кеннеди пришлось бы проходить через это самой.

– Ладно, передайте Джеки, что я звонил, – сказал в итоге певец. Я попрощался, нажал на рычаг и позвонил миссис Кеннеди.

– Миссис Кеннеди, я только что говорил с мистером Синатрой.

– Да? Что он сказал?

– Мы очень мило поговорили, и он просил передать свои соболезнования по поводу болезни посла и слова поддержки вам.

– Спасибо, что сообщили, мистер Хилл. Надо будет ему перезвонить через несколько дней.

Приближалось Рождество, и миссис Кеннеди начинал беспокоить вопрос организации праздника в такие тяжелые для семьи времена. Она решила снова съездить за покупками на Уорт-авеню, чтобы попробовать создать дома приятную атмосферу. Как и в прошлый раз, служащие потеряли дар речи при виде первой леди, а снаружи немедленно начали собираться зеваки, которые пялились на нас сквозь витрины магазина. Мы с Джеффрисом работали в паре: один шел впереди, раздвигая толпу и повторяя: «Простите, можно пройти? Пропустите, пожалуйста», а другой прикрывал миссис Кеннеди сзади.

Мы старались проявлять максимум вежливости, и в основном люди охотно расступались, но некоторых особо рьяных почитателей приходилось отодвигать с пути силой. Иногда они пытались дотронуться до первой леди – такие попытки мы тоже пресекали. В целом толпа не особенно помешала ей купить подарки для детей и членов семьи, но и праздничного настроения этот выезд определенно не прибавил. Чуть позже она отвела меня в сторону и сказала:

– Мистер Хилл, кажется, я уже никуда не могу выйти так, чтобы они не сделали из этого событие. Самые простые мои действия – даже покупка подарков – становятся материалами для первой полосы.

Она не жаловалась, а просто констатировала факты. Задумчиво взглянув на меня, она спросила:

– Вы точно не можете ничего с этим поделать?

У меня были мысли на этот счет, но я решил не высказывать их сразу же и ответил:

– Дайте мне подумать, миссис Кеннеди. Возможно, что-нибудь и выйдет.

Вот так я стал завсегдатаем бутиков на Уорт-авеню. Я покупал президенту плавки, его детям – игрушки, а миссис Кеннеди – женские мелочи. Конечно, к такому меня в секретной службе не готовили, но, по крайней мере, так я мог хоть немного облегчить жизнь первой леди. Она высоко ценила мою помощь, а меня вполне устраивало отсутствие необходимости постоянно избегать назойливого внимания.

Рождество прошло тихо и незаметно. Жизнь в Палм-Бич вновь вошла в рутинную колею: каждый день начинался с визита к отцу президента и молитвы в часовне, церкви Святой Анны или Святого Эдуарда в Вест-Палм-Бич, затем – морская прогулка и ланч на «Хани Фитц» и возвращение в госпиталь Святой Марии к полудню. Дни тянулись изматывающе долго, и без обычной болтовни и смеха поместье Кеннеди как будто разом опустело.