Миссионерские письма - [38]

, а их спрашивает: Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? [130]. Итак, с кем Вы: со Христом или с евреями? Если Вы на стороне Христа, чего Вам искренне желаю, ищите тогда не мирской славы, а той, которая от единого Господа. Не завидуйте тем, кто принимает человеческую славу. Жалейте их. И они, когда разочаруются, станут жалеть себя. И снова скажу Вам: жалейте их, ибо по близорукости своей отдали они вечное за временное, Божественное за человеческое, истинное за ложное.

Да просветит и благословит Вас Господь.

Письмо 72 одинокой больной женщине, о самоубийстве

Знаю, как тебе трудно. Несколько лет назад умер твой муж. Горя — через край. Пережила. Вскоре женился сын — радость вернулась. Особенно тебя утешал любимый внук. Но того, кого ты любила, любил и Господь и взял к Себе. Вскоре после этого тяжко заболела невестка. Иссушили ее печаль и скорбь, и пошла она за сыном. За ними ушел и твой сын единственный. Ты пыталась отравиться — осталась жива. Приготовила веревку, чтобы повеситься, но помешала девочка-соседка. Увидев тебя с веревкой, она сказала то, что слышала от старших: что самоубийство — смертный грех, который не прощается ни на этом, ни на том свете. Правильно сказала; эта девочка спасла твою душу. Воистину, благодаря ей ты сможешь в том мире увидеть и сына, и невестку, и внука, и мужа.

Церковь Христова от начала решительно восстала против самоубийства, как против смертного греха. Западный учитель Церкви блаженный Августин сказал: “Убивающий себя убивает человека”, то есть самоубийца приравнивается к убийцам. Но в нашей, Восточной Церкви самоубийство осуждалось еще строже. Согласно 14-му правилу Александрийского патриарха Тимофея, самоубийца лишался отпевания и церковного погребения. Православная Церковь установила строгое наказание даже за попытку самоубийства. За это налагалась двенадцатилетняя епитимья. Знаю, ты скажешь, что это слишком строго. Но эта строгость рождена милосердием. Поверь, Церковь строга к самоубийцам из любви к людям. Ибо Церковь хранит в своей “ризнице” реальный опыт, что самоубийцы не наследуют Царство бессмертной жизни и вечной милости. Своей строгостью хочет Церковь предостеречь людей от вечной погибели.

В Священном Писании упоминаются два человека, отнявшие у себя жизнь. Первый — Ахитофел, предатель царя Давида [131], второй — Иуда, предатель Господа Иисуса Христа [132]. Не допускай мысли о том, чтобы по ту сторону могилы оказаться тебе в их обществе.

Претерпевший же до конца спасется, — сказал Господь [133]. Множество разных испытаний попускает Он людям, но цель одна — горечью исцелить человеческие души от греха и тем приготовить их к вечному спасению. Как бы трудно тебе ни было, помни две вещи: первое, что Сам Отец твой Небесный определяет меру страдания; второе, что Он знает твою меру. Когда бы ни пришла к тебе мысль о самоубийстве, гони ее. Ибо это шепот сатаны.

Милость Божия да укрепит тебя.

Письмо 73 политику Н. Н., о политической морали

Из Вашего письма я понял, что Вы склонны признавать за политикой некую особую мораль, отличную от общечеловеческой морали. Это означает только одно, хотя выразились Вы осторожно и тонко: то, что непорядочно в обычных человеческих отношениях, в политике порядочно; то, что в обычных человеческих отношениях недопустимо, в политике допустимо. Эта опасная тенденция рождена не вчера и не Вами; к сожалению, люди действительно стали считать политическую мораль особой моралью, то есть аморальностью. Разве нам с Вами не приходилось слышать такое мнение: “Неужели ты думаешь, что он говорит правду? Нет, он просто политик”.

Видите, какая пропасть разделяет Вашу теорию и мнение народа? Вашу особую, политическую мораль народ называет просто ложью и обманом. А Вы должны считаться с народным мнением, потому что политика в лучшем своем смысле — дело народное, великое служение народу. Я понимаю, что Вы хотите. Вы хотели бы изыскать некий особый способ правления, чтобы и народ преуспевал, и государство развивалось. И этот особый способ, неизбежно напоминающий рулетку, Вы называете политической моралью. Я не сомневаюсь в благородстве Ваших намерений, но все, что Вы говорите, находится вне понятия морали, вне христианства, вне культуры. Это давно известные игры сильного со слабым, заигрывания, в которых, когда не помогают искусственные улыбки, в ход идут зубы, когти, и наоборот. Народ говорит так: правдой земля стоит. Если Вы презираете эту незыблемую народную аксиому, как “невежество”, послушайте, что утверждают цивилизованные англичане: “Честность — лучшая политика”. Были времена в политической истории Англии, когда они думали иначе, но опыт научил их тому, что честность воистину лучшая политика.

Один известный американский государственный деятель сказал: “Если бы американцы шли в парламент с теми же мыслями и чувствами, с какими идут в церковь, тогда государство наше было бы крепким и народ счастливым”. Даже среди древних язычников на Балканах наиболее прославились те правители, которые и в государственных делах, и в частных держались одних и тех же моральных правил. Вспомните, как поступил праведный Аристид, когда голосовали об изгнании его из отечества. Один незнакомый безграмотный человек попросил Аристида написать на черепке: “Изгнать Аристида!”. И Аристид не колеблясь написал слова, которые были ему в ущерб.