Миссионер - [52]

Эта живая картинка настолько близко находилась у лица Аполлона, и была настолько искусно выполнена, что у него возникло ощущение реальности происходящего на этой чудо-жопе.

Аполлон в недоумении смотрел на энергичную задницу. По ней стекали струйки воды, а откуда-то сверху на лицо Аполлона оседали тёплые брызги.

"Что со мной? Где я? – не сразу врубился в ситуацию Аполлон. – Может, уже в чистилище?".

Он поднял голову и увидел продолжение дёргающейся задницы – такой же крупногабаритный и упитанный торс, на который падала струя из-под душа. Торс же завершал стриженый затылок Пети. Тут, кроме чувственных вскрикиваний Кати, доносившихся из-за этого усердно работающего мощного телесного сооружения, Аполлон уловил восторженно-нежное "и-най и-най…". "Катюша, ты бесподобна!" – по уже выработавшейся привычке мысленно машинально перевёл Аполлон. Он снова посмотрел на Петину холку и обратил внимание на то, что верхняя часть спины счастливого труженика любовной отрасли резко контрастировала с задницей своим багровым цветом. "Ага, уже второй заход делают – резюмировал Аполлон. – В какой же глубокой жопе я был, что не слышал первого победного Катиного крика?".

Кочегары неутомимо подбрасывали в Петину задницу уголька, и тот на всех парах, продолжая гарцевать, всаживал в Катю своего молодца.

– И-най, и-най… И-тай… – снова послышался голос Пети.

"Катюша, ты бесподобна!" – снова машинально перевёл Аполлон.

И, как бы в ответ ему, послышался томный, сдавленный голосок Кати:

– Петенька, миленький, ты просто чудо! О, как хорошо… Ещё… Ещё… Сильнее… Так… Да-а-а…

"Вот это женщина! От одних её поощрительных слов мурашки по коже…" – подумал Аполлон, и тут же озабоченно встрепенулся. "Елки-палки, там же разварники!" – как молнией стукнуло в его голову. Он вскочил – голова ещё болела, но терпимо – и, никем не замеченный, выскочил в предбанник.

Он успел вовремя – масса немного переварилась, но была в пределах нормы. Часы над дверью, ведущей в кочегарку, показывали без четверти два. Значит, он пробыл в бане всего около сорока минут… Но Катя-то, Катя! Хороша, чёрт возьми! Эх, если б не этот чёртов Антон со своим коромыслом… Аполлон машинально ощупал голову. Что теперь Катя подумает? Ещё, чего доброго, запишет в импотенты… Ладно, он ей потом всё объяснит и реабилитируется. Больная голова и ошпаренная спина – о, как горит-то! – это, всё-таки, извиняющие обстоятельства… Нет, до чего ж она хороша! Ну, Петя-то, наверное, её удовлетворит – не зря пацаны на речке удивились размерам его аппарата, с жеребячьим даже сравнили… Дьявол, опять что-то начинает трещать голова. Наверное, всё-таки есть сотрясение.

Аполлон ничуть не ревновал Катю к Пете. Он знал, что Петя ему не конкурент, ну, разве что в величине этой штуки между ног. Но ведь одной этой штукой, как говорится, сыт не будешь. А потом, как опытный любовник, он прекрасно понимал Катю: неудовлетворённая женщина – это больная женщина. А раз сам не смог её удовлетворить, пусть и по глупому стечению обстоятельств, – Петя как раз оказался кстати. Аполлон был даже рад, что так получилось. Если бы Пети там не оказалось, его следовало бы привести… А голова-то, голова!

Аполлон увидел входящего в цех из кочегарки Михаила Ивановича, подождал, пока тот подошёл к нему.

– Ну, как дела, поэт? – спросил Михаил Иванович.

– Нормально. Уже пятый выгружается.

– А тыква как? – кивнул Наполеон на голову.

– Немножко побаливает, – сказал Аполлон. – Пойду полежу с полчасика в лаборатории, пока выгрузится.

– Что ты там лизать будешь? – сострил, подмигнув, сменный. – Ладно, давай. А то, смотри, иди домой, если сильно болит.

Последние слова удаляющегося начальника смены Аполлон не расслышал за грохотом оборудования. Да, там, в бане, Иерихонская труба реветь будет, тут не услышишь, не то что Катиных вскрикиваний. А прощальные слова начальника он и так уже знал наперёд: "Ну, если что, я в солодовне", или "…в бродильном".

Аполлон открыл глаза, посмотрел на будильник, стоявший на столе рядом с колбами и пробирками. На циферблате была половина третьего. Аполлон поднялся. Вроде полегчало. А Кати-то всё нет. Вот ненасытная девчонка! Аполлону даже стало жалко Петю – наверное, уже все соки из него выжала. Он ведь, дурачок, кроме как письку в письку вставлять, ничего ещё не умеет. А с такими ненасытными женщинами опыт нужен просто позарез. Это тебе не картошку лопатой в бункер кидать!

Пока Аполлон возился со своими разварниками, голова опять разболелась. Видно, на данный момент оптимальным положением для неё было горизонтальное. Какая-то кошмарная смена!

Аполлон опять поднялся в лабораторию, прилёг на кушетку. Головная боль стала успокаиваться. Спать уже не хотелось. Наверное, выспался.

Вошёл Михаил Иванович.

– А Катюха где?

– Да только что вышла, – соврал Аполлон.

– Ну ладно, обойдёмся и без неё.

Михаил Иванович достал из шкафа колбу со спиртом и стакан. Выпил. Закусил. Сочувственно посмотрел на Аполлона.

– Может, примешь лекарство? – сменный кивнул на колбу.

Аполлон поморщился, отрицательно покачав головой.

– Ну, как знаешь…

Наполеон спрятал колбу и стакан в шкаф, и бросил, выходя: