Мисс Вайоминг - [42]

– Разреши мне взглянуть на твою ногу поближе.

Сьюзен села.

– Положи мне ее на колено.

Юджин выключил ксерокс, и подвал погрузился в тишину. Он сел напротив, поднял ногу и опустил ее на колено Сьюзен.

– Мамочка учила меня, – сказала Сьюзен, – что бы я ни говорила, я должна представлять себе, что меня незаметно слушает член жюри конкурса красоты. Поэтому всю жизнь меня преследовала эта невидимая свора актрис из мыльных опер, художников по костюмам и теледикторов, выступающих с прогнозом погоды, которые проверяли каждое мое слово. Это привычка, от которой я не в силах отделаться. Я похожа на тех, кого родители заставляли каждый кусочек двадцать раз жевать, прежде чем его проглотить, так что вся жизнь этих людей превратилась в ад из двадцаток.

Она посмотрела Юджину в глаза:

– Тебе больно, когда я делаю так?

– Нет. Местами я совсем ничего не чувствую. А местами – обычное прикосновение и…

Сьюзен, по-прежнему глядя на Юджина в упор, стала нежно массировать его ногу.

– Я видела тебя тем вечером на конкурсе, – призналась Сьюзен. – Ты подмигнул. У меня от этого чуть синяк не остался.

Ее руки обхватили его щиколотку. Юджин смутился и опустил глаза.

– Мне столько пришлось всего вынести за эту неделю. Мне нужно принять душ, Юджин.

Юджин вывел ее из подвала. Они дошли до ванной. Сьюзен включила воду, чистую и горячую, и в мгновение ока оба сбросили всю одежду и, мокрые, набросились друг на друга. Кожа Сьюзен испытала ликующее облегчение, как если бы долгое время была покрыта липкой пленкой, а теперь эту пленку смыли. Сьюзен испытывала те же ощущения, которые испытываешь, когда едешь в скоростном лифте. Тела их с силой слились, высвободив неизвестную энергию ярости, сладострастия и одиночества. Они разъединились лишь тогда, когда вода совсем остыла. Юджин и Сьюзен выбрались из ванны. Юджин открыл шкафчик, где, к удивлению Сьюзен, висели свежие полотенца.

Несколько минут спустя Сьюзен исследовала содержимое старого шкафа Ренаты в поисках какой-нибудь одежды.

– Надену-ка я одно из этих шикарных платьев от Боба Мекки. Похоже, Рената бросила тут все свое барахло.

Перед ней на длинной подвижной механической вешалке, похожей на конвейер в химчистке, висели сотни платьев и костюмов, которые немного закачались, когда Сьюзен включила и быстро выключила вешалку.

– Если бы мамуля видела такое.

– Господи, выключи это. Звук как лейтмотив какого-нибудь надоевшего телешоу.

– Не верю, что она была такой уж плохой.

– Ты ведь тоже хлебнула семейного счастья.

– Формально я до сих пор замужем. Мы никогда не разводились.

– Рок-звезда. Наверное, крутой парень.

– Крис? Крутой – да, но парень – нет. Такого гея еще поискать. Я вышла за него, чтобы он смог получить зеленую карту, а я смогла оставаться рядом с его менеджером Ларри Мортимером, католиком.

Сьюзен перестала баловаться с механической вешалкой.

Юджин набрал номер и позвонил в магазин.

– О боже.

– Что?

– Ты настоящая, – сказал он.

– В отличие от?..

Юджин лежал на спине, следя за крутящимся под потолком вентилятором.

– И все-таки я правильно поступил, приехав сюда. Все время полностью в моем распоряжении. Мне не приходится иметь дело с…

– С чем?

– С людьми.

Юджин сплюнул.

Сьюзен посмотрела на него.

– Согласна. Ты правильно сделал, что приехал сюда.

Теперь они уже оба лежали, глядя в потолок и держась за руки.

– Что говорили о тебе все эти контрольные группы зрителей? – спросил Юджин.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну – контрольные группы? Типы, которых сгоняют, чтобы разобрать тебя по косточкам и понять, что делает тебя тобой.

– Зачем?

Сьюзен была заинтригована.

– Послушай, что они говорили про меня. А потом расскажешь, что они говорили про тебя.

– Давай.

– Женщины говорили: «Что это у него с волосами? Это настоящие? И это их настоящий цвет?» И еще: «О, я так возбудилась, я хочу рельефного астронавта». Мужчины были не столь многословны. Они никак меня не называли, но, как только видели мое лицо, понимали, что спортивный выпуск закончен и можно выключать телик.

Он закурил сигарету, потом снова лег и ухмыльнулся.

– Телевидение.

Сьюзен тесно прижалась к нему. Простыни были похожи на белую мраморную кондитерскую доску.

– Под конец они поняли, что у них уже достаточно серий, – сказала она, – чтобы продать их на разные станции, поэтому они перестали прибегать к опросам. Но вначале в мой адрес говорили что-нибудь вроде: «У нее под макияжем прыщи – видно невооруженным глазом. Ей что, шпателя не найдут? Ну и рожа. А сиськи-то как расползшаяся яичница». И еще много чего.

Их взгляды встретились, и оба расхохотались.

– Надо позвонить и заказать продукты.

Юджин стал набирать номер, и звуки, издаваемые кнопками при нажатии, напомнили Сьюзен песню, которая нравилась ей когда-то давным-давно, в восьмидесятые.

Глава восемнадцатая

Сьюзен часто выступала в торговых центрах, и ее дневное выступление в Клакамас Каунти Молл было во всех отношениях обычным. Большинство покупателей были людьми пожилыми, и выступать перед ними было гораздо проще, чем перед членами жюри. Лишь иногда раздражал какой-нибудь кривляющийся подросток или сладострастно скалящийся пенсионер. Однажды в «Олимпии» в штате Вашингтон охрана супермаркета выдворила старого эротика. Сьюзен посчитала это забавным, хотя она и не понимала, что именно старик делает. Она сказала матери и охранникам, что ей показалось, будто старичок трясет в кармане пакетик с конфетами, на что полицейские фыркнули, а Мэрилин визгливо что-то выкрикнула. Когда копы ненадолго вышли из офиса, Сьюзен сказала: