Мишн-Флэтс - [6]

В общем и целом я придерживался того же мнения. Только к одной привычке Мориса я как шериф равнодушно относиться не имел права.

Раз в несколько месяцев, ни с того ни с сего, Морис начинал палить из ружья в светофор на шоссе номер два — аккурат напротив своего дома.

Его упражнения в прицельной стрельбе наводили панику на водителей.

Обычно Морис хватался за винтовку слегка обкуренный. Собственно говоря, именно наркота и провоцировала его на подвиги — и мешала ему, вообще-то меткому стрелку, хотя бы раз попасть в светофор.

В ту ночь — десятого октября 1997 года — около десяти вечера Пегги Батлер пожаловалась мне по телефону, что «мистер Улетт опять шалит! Стреляет прямо по машинам!». Я заверил ее, что Морис стреляет не по машинам — упаси Господи! Он целит в светофор. Да и в тот едва ли попадет.

— Ха, ха, мистер Хохмач! — сказала Пегги и повесила трубку.

Хочешь не хочешь, а надо было ехать.

Еще за милю-другую до дома Мориса Улетта мне стали слышны выстрелы. Характерные звонкие раскаты. Без правильных интервалов, примерно по выстрелу каждые пятнадцать секунд. К великой досаде, мне самому предстояло проехать перекресток напротив дома; стало быть, и я могу очутиться у него на прицеле. На всякий случай я врубил мигалку и сирену и вообще все, что светилось и шумело. Думаю, моя полицейская машина в этот момент напоминала карнавальный автомобиль на масленицу. Но мне надо было чем-то добиться внимания Мориса — чтобы он заметил, что это всего лишь дружище-шериф, а не какой-нибудь мимоезжий козел, и на минутку перестал палить.

Я припарковал машину двумя колесами прямо на лужайке перед домом Мориса и оставил всю иллюминацию включенной, только сирену выключил. Прежде чем бежать к дому, я крикнул:

— Морис! Это я, Бен Трумэн.

Никакого ответа.

— Эй, Рембо! Ты не мог бы на секундочку прекратить пиф-паф?

Опять никакого ответа. Однако и пальба прекратилась. Добрый знак.

— Ладно, Морис, иду к дому! — крикнул я. — Не вздумай стрелять!

Морис встретил меня на крыльце. Винтовку он держал на сгибе руки — как охотник-аристократ, притомившийся после удачной охоты. На нем была красная фланелевая куртка, промасленные рабочие штаны и сапоги. На голове — бейсбольная кепка, надвинутая почти на брови. Он держал голову очень низко — как обычно. Говоривший с ним видел не столько его лицо, сколько огромный козырек шапки. Все мы привыкли к сознательной сутулости Мориса и к беседам с кнопкой на макушке его бейсболки.

— Добрый вечер! — сказал я.

— Вечер добрый, чиф, — отозвалась бейсболка.

— Что тут происходит?

— Стреляю — и всех делов.

— Слышал, слышал. Пегги Батлер, кстати, напугана до смерти. Хотел бы я знать, куда ты метишь?

— Там светофор.

Легким кивком он показал в сторону шоссе номер два.

Я понимающе кивнул. Мы помолчали. Потом я спросил:

— Ну и как? Попал хоть раз?

— Не-а, сэр.

— Винтовка не в порядке?

Он пожал плечами.

— Дай-ка я взгляну на твою винтовку, Морис, — сказал я.

Он протянул мне винтовку, старенький «ремингтон», который я у него конфисковывал уже не меньше дюжины раз. Я проверил заряд, навел винтовку на металлический столб загородки, за которой начинался пустырь за домом Мориса. Пуля звякнула о металл.

— Винтовка в порядке, — сказал я. — Наверное, это ты разладился.

Морис коротко хохотнул.

Я похлопал по оттопыренному карману его куртки. Нащупал коробку с патронами. Внутри кармана было полно использованных скомканных салфеток.

— Господи, Морис, ты когда-нибудь вычищаешь свои карманы? — сказал я, вытаскивая коробку с патронами. — Ладно, разрешишь мне немного осмотреться — поглядеть, как ты живешь-можешь?

Он наконец поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза, В полутьме впадина на его челюсти слегка отсвечивала.

— Я чего — арестованный?

— Нет, сэр.

— Ну, тогда ладно.

Я прошел внутрь. Морис остался стоять снаружи. Руки по швам, голова долу — как мальчишка, которого только что отчитали.

На кухне пахло вареными овощами и немытым телом. На столе стояла наполовину пустая четвертушка «Джима Бима». В холодильнике — хоть шаром покати, только сиротливая древняя банка столовой соды. В шкафчиках несколько банок с готовой едой — спагетти, бобы. Суповые пакетики, в которые уже нашли дорогу муравьи.

— Эй, Морис, кто-нибудь из социальной службы был у тебя дома?

— Не помню.

Стволом винтовки я толкнул дверь ванной комнаты.

И тут впечатление разрухи.

Ванна и унитаз в пятнах ядреного ржавого цвета. В унитазе плавают два бычка. Стена под умывальником прогнила насквозь, дыра была кое-как забита досками, но в щелях виднелась земля снаружи дома.

Я выключил везде свет и вышел.

— Морис, ты помнишь, что такое предупредительное заключение?

— Да, сэр.

— И что же?

— Это когда вы меня запираете в кутузку, но я не арестованный.

— Верно. А ты помнишь, почему я тебя брал в предупредительное заключение?

— Чтоб предупредить меня. Потому оно так и называется — предупредительное.

— Это значит — оберечь тебя от тебя самого, предупредить какую-нибудь глупость с твоей стороны. Именно это мы сейчас и сделаем, Морис. Я тебя заберу с собой, чтоб ты, грешным делом, не убил кого, стреляя по светофору.

— Чтоб я в кого попал — ни Боже ж мой!