– Гаджо, который…
– Вот именно! Чем не способ потом все свалить на нас! Разумеется, не имея никаких доказательств… но… ведь ты сам поступил не лучше, даже ты!
Последние слова были произнесены таким тоном, что у Мишеля внутри что-то дрогнуло. Ему стало понятно, что Жан его уважает и очень болезненно переносит ту настороженность, которая вкралась в их отношения.
– Я вас ни в чем не обвинял… – запротестовал Мишель.
– Ну вдумайся сам, зачем кому-нибудь из наших оставлять такую улику против себя!
Мишель был бы несказанно рад, если бы этот аргумент мог его полностью убедить. Но в этой истории оставалась еще куча неясного. Почему воры заявились к ним именно в тот момент, когда в доме хранилась выручка, хотя это случилось впервые за все время работы?
А главное… главное… почему двое беглецов, которых якобы преследовали Жан с Нуром, спрятались в цыганском лагере?
Мишель был готов честно все объяснить Жану. Но его терзало сомнение: не ранит ли он еще сильнее самолюбие друга, ничего не добившись взамен?
«Мы обязательно узнаем правду», – пообещал он себе.
У него родилась одна мысль…
* * *
Тем же вечером, не дожидаясь ужина, Мишель решил осуществить свой план, с тем и направился в полицейский участок. Завидев его на пороге, офицер воздел руки к небу.
– Надеюсь, вы пришли не за. новостями! – воскликнул он.
– Нет, конечно.
– Уж не собираетесь ли вы сказать, что вас опять обокрали?
– Да нет…
Мишель уже усомнился, дадут ли ему когда-нибудь открыть рот.
– Тогда чем могу служить?
– Мне хотелось бы получить два-три адреса последних потерпевших. Это возможно?
Полицейский поднял брови.
– Возможно? Хм… в общем, да… а зачем? Эти нескончаемые вопросы понемногу начинали выводить мальчика из себя.
– Я хочу выяснить, не видели ли они некий знак.
Полицейский вперил в него подозрительный взгляд.
– Надеюсь, вы не намерены самостоятельно проводить следствие? Это вам не детские игрушки!
– У меня на это нет ни времени, ни желания. Я просто собираюсь проверить пару соображений насчет способа ограбления.
– Тогда другое дело…
Полистав журнал, полицейский выписал три адреса.
– Вот, – сказал он, протягивая Мишелю листок. – Это все?
– Большое спасибо.
Выйдя из комиссариата, парень тут же уткнулся в список. Не сделав и десяти шагов, он чуть было не сшиб какого-то прохожего. Мишель поднял глаза и остановился, с трудом сдерживая раздражение.
Субъект, на которого в рассеянности налетел Мишель, был не кем иным, как человеком с петицией, тем, который накануне выжимал из него подпись, чтобы выслать цыган из лагеря Святой Сары.
В следующий миг он тоже узнал Мишеля.
– Ага!… Вы из полицейского участка! Похоже, вы тоже в числе пострадавших? Я вас предупреждал!… – воскликнул он.
На его расплывшемся в улыбке лице отражалось такое злорадство, что Мишеля захлестнуло отвращение. Приняв его молчание за согласие, человек осмелел.
– Ну что, теперь подпишете петицию?
– Разумеется, нет. Пока нет формальных доказательств, я не собираюсь обвинять кого бы то ни было.
– Но вас об этом никто и не просит!
– Глубоко сожалею, но среди тех, кому вы собираетесь причинить неприятности, двое моих хороших друзей. Я никогда не поступлю им во вред.
Уверенный тон и твердый взгляд Мишеля привели мужчину в такое бешенство, что он весь побагровел. Казалось, еще чуть-чуть – и последует взрыв. Но, справившись с собой, он сухо кивнул и зашагал своей дорогой.
А Мишель отправился домой. Но по пути решил сделать небольшой крюк и заглянуть по одному из значившихся на листке адресов. Его встретила молодая женщина лет тридцати. Узнав о причине его визита, она ответила:
– Я сожалею, но интересующий вас господин уехал два дня назад. Я новая жиличка и… – Она умолкла, заметив, что Мишель внимательно изучает створку дверей. – Вы что-то ищете?
– Да, вот это. – Мишель указал на след от рисунка мелом.
Тот был стерт, но смутно просматривался на краске. Это был круг с загнутой вправо стрелой.
– Что это может значить? – встревожилась женщина.
– В точности такую метку я нашел у себя на дверях, причем меня тоже недавно ограбили!
– Боже! Какой ужас! Похоже на Варфоломеевскую ночь!
– Да, что-то есть, но, мне кажется, в нашем случае метят жертв грабежей.
– Надеюсь, эти господа не нагрянут сюда во второй раз! – воскликнула всерьез напуганная женщина.
– Думаю, с их стороны это было бы верхом неосторожности, – успокоил ее Мишель. – Благодарю вас, мадам, извините за беспокойство.
– Не стоит… Я все-таки буду начеку. Если замечу подобный знак, буду знать… А это случайно не цыганский символ? Я где-то читала, что похожие значки они рисуют на стенах.
– Верно, мадам, но вряд ли это цыгане. Эта метка означает «первый поворот направо». Абракадабра какая-то!
– И все-таки…
Отчаявшись защитить цыган, Мишель распрощался с дамой.
Подталкиваемый любопытством, он сверился со списком и решил, не откладывая дело в долгий ящик, нанести еще один визит.
На этот раз перед ним была живописная вилла. Звонить ему не пришлось: знак был выведен прямо на калитке. Огромный волкодав с яростным лаем бросился на забор. Дверь дома отворилась, на пороге показался дородный лысый мужчина лет сорока в рубашке и шортах.
