Мишель Фуко в Долине Смерти. Как великий французский философ триповал в Калифорнии - [30]

— Вам понравился этот факультет Стэнфорда? — спросил Джон.

— Нисколько. Они чрезвычайно скучны.

— Когда вы читаете лекцию, вам, похоже, это приносит большое удовольствие? — продолжил Джон.

— Я хорошо читаю лекции, когда нормально себя чувствую, — признался Фуко. — Мне очень нравится общение с людьми в определенных ситуациях. Обычно, когда их не слишком много. Перед тем, как мне надо читать лекцию, то есть работать, у меня обычно кусок не лезет в рот.

— Откуда такой страх перед большими группами, которые приходят слушать вас? — не отставал Джон.

— На мой взгляд, они не могут быть серьезно настроены, — ответил Фуко, — слишком большое скопление людей не располагает к этому. Вам необходимо установить хороший контакт с аудиторией, чтобы публика серьезно относилась к происходящему, к тому, что говорится.

— А как насчет больших сборищ студентов в Париже в мае 1968 года? Разве они не были серьезно настроены? — вклинился в разговор Кал.

— Это совсем другое дело, — укорил его Фуко. — Во Франции несколько театральнее поведение демонстрантов, их бесчинства были признаком решимости, серьезности, агрессивного настроя против системы.

— События мая 1968 года сильно повлияли на вас? — поинтересовался Джим.

— Решительным образом! — ответил Фуко. — Это сделало возможным мою работу. Шестидесятые, как феномен, произвели огромное впечатление на меня. Я думаю, революция, начавшаяся тогда, все еще происходит, но в гораздо более спокойной форме.

— Я не могу понять популярность маоизма у французских левых, — заметил Кал. — Китайский путь неприменим на Западе.

Фуко согласился:

— Все правильно. Китайцы слишком упрощенно смотрят на вещи.

— Я недавно читал, что Французская коммунистическая партия продемонстрировала свое негативное отношение к китайскому режиму, — продолжил Кал.

— Я не удивлен, — заметил Фуко. — Они еще находятся под сильным влиянием СССР.

Дэвид резко повернулся к Фуко и сказал:

— Академическая психология и бихевиоризм вызывают у меня самое настоящее отвращение.

— Это равносильно тому, чтобы провести различие между клинической психологией и психиатрией, — прокомментировал Фуко его слова. — Психологией с ее упором на тестирование, психиатрией с ее…

Затем их диалог прервался, поскольку мы достигли парковочной площадки, находящейся у подножия каньона. Фуко дружелюбно попрощался с компанией молодых мужчин. Когда мы сели в машину, я не сдержался и сказал:

— Мишель, здесь многие из нас просто влюблены в вас. Вы должны почувствовать, что мы очень благодарны вам за вашу работу и те знания, которые вы подарили нам.

Его явно застали врасплох мои слова. Он с недоверием посмотрел на меня, но все-таки поблагодарил сдержанно.

Комната учредителей

Позднее во время обеда с несколькими преподавателями Мужского колледжа Клермонта Фуко, все еще находившийся под впечатлением от поездки в Медвежий каньон, был любезен и общителен. Профессор истории попыталась завести с ним разговор на тему своей специализации, военной истории Америки начала девятнадцатого века. В конце концов она сдалась, неспособная обсуждать ничего более, и поинтересовалась его впечатлениями относительно путешествия в Долину Смерти.

Он ответил:

— Это был величайший опыт в моей жизни.

После обеда я отвел Фуко в мой офис в Высшей школе Клермонта. Я объяснил ему, что в течение моих первых нескольких лет здесь, когда становилось слишком холодно в горах, мне и Дэвиду вместе с нашими собаками приходилось спать в нем. Мы были слишком бедны, чтобы позволить себе квартиру. Однажды утром мы проспали, и секретарша обнаружила нас голыми на полу. Фуко здорово рассмешила моя история.

Я показал ему рукопись моей недавно законченной книги «Излишества и ограничения в эпоху Просвещения». Он выразил свое одобрение, но ничего более.

Я сделал копию статьи, которую только написал, носившую название «Ранний Фуко». Он бросил взгляд на нее и улыбнулся, но не прочитал даже первое предложение.

— Когда я говорю что-то, — сказал он с его холодными глазами, направленными прямо на меня, — это касается настоящего. Мои слова не предназначены для будущего, по крайней мере в том смысле, что их будет необходимо принять за истину тогда, или что я могу знать, как они будут использованы.

Последней официальной обязанностью в его графике была дискуссия с моим классом, которая состояла в комнате учредителей. Мишель широко улыбался, когда он вошел в облицованный красивыми панелями зал. Судя по нему, его очень устраивал количественный и качественный состав, а также реакция собравшейся группы молодых мужчин и женщин. По всей вероятности, это была компания того рода, где он чувствовал себя как дома.

Он сел, скрестив ноги, прямо на стол и начал принимать вопросы, на которые отвечал с изяществом Гилгуда. Путешествие в Долину Смерти и прогулка по тропинкам Медвежьего каньона, похоже, сделали его еще более коммуникабельным и благотворно сказались на его способности выступать перед публикой. Он даже говорил на английском, сохранив при этом присущее ему обаяние и способность четко выражать свои мысли. У одного из студентов случайно оказался магнитофон, и он записал весь разговор, а Тони Тош, хорошо знающая свое дело секретарша Клермонта, сделала его распечатку. Я слегка отредактировал ее, чтобы она легче читалась на английском.