Мишель Фуко в Долине Смерти. Как великий французский философ триповал в Калифорнии - [12]

— Я недавно прочитал очень интересную книгу одного итальянца о сходстве между психушкой и политической властью, — ответил он, и тогда я признался ему, что его «История безумия в классическую эпоху» произвела огромное впечатление на меня.

— Она изменила мою жизнь, — констатировал я. — Но ушло слишком много времени, чтобы на нее обратили должное внимание в этой стране.

— По правде говоря, — сказал Фуко, — я отправил рукопись этой книги в пять издательств Парижа, прежде чем нашел одно (Пион), согласившееся опубликовать ее. И там мне повезло только благодаря моему другу, уговорившему редакционную коллегию, и они напечатали ее, даже не удосужившись прочитать. Все другие издатели назвали ее книгой для душевнобольных, непонятной и нудной, которую никто не купит. Я получил только несколько тысяч долларов в качестве авторского гонорара за нее. И контракт был не совсем справедливый. Но это очень старая книга.

Майкл явно скучал, слушая наш разговор. Он перебрался ближе к кассетному магнитофону, и я вспомнил, что, пока мы ехали в машине, Фуко выразил желание познакомиться с музыкой моего друга. С согласия нашего гостя мы послушали «Посвящение Мидзогути», фантазию из электронных звуков, шума ветра и произносимых Майклом японских слов, наложенных друг на друга и обработанных соответствующим образом для получения эффекта эха. Она была навеяна фильмом «Управляющий Сансе» и включала также голоса из какой-то японской мыльной оперы, а заканчивалась песней «You Are My Sunshine», исполняемой на английском какой-то японской мужской группой, что вызвало смех Фуко.

— Это напоминает представление театра «Но», — сказал он. — Ваше творение отражает суть их пьес. Они мне очень нравятся. Вам приходилось бывать в Японии, Майкл?

— Нет, но я очень хотел бы съездить туда.

— Странно чувствуется, когда находишься в месте, где ты даже не можешь прочитать уличные указатели. От всего такого голова идет кругом. А как относительно Парижа? Вы были там?

— Нет, — ответил Майкл.

— Хорошо, я мог бы договориться, чтобы вы поучились у Булеза. Вам это интересно?

— Конечно. Но мне надо посоветоваться с Симеоном. Возможно, мы приедем в Париж вместе.

— Вы и Симеон сможете остановиться у меня в любое время.

Полученное приглашение настолько растрогало меня, что я назвал себя одним из адептов Фуко, хотя и догадывался, что ему мог не понравиться данный термин. Я вырос среди баптистов, и это порой сказывалось на моей речи. Вместо ответа Фуко только пристально посмотрел на меня.

Путешествие в Долину Смерти

Мы позавтракали на рассвете, а затем тронулись в путь и осторожно преодолели утопавшие в смоге улицы Клермонта. Я рассказал между делом, что кое-кто из местных, защищая собственные ценности, называет смог «туманом», поскольку исконно обитавшие здесь индейцы якобы называли этот регион «Долиной Туманов». Я также добавил, что летом смог бывает столь плотным в этой части Южной Калифорнии, что мэр Риверсайда, соседнего городка, предложил построить огромные вентиляторы и отгонять его назад в сторону Лос-Анджелеса.

— Мы пробуем спастись от смога, отправляясь в горы или в пустыню, — сказал Майкл, — подальше от людской суеты и конфликтов.

— Мы приготовили нечто особенное для вас, чем вы сможете воспользоваться в пустыне, — заметил я.

— И что же это такое? — поинтересовался Фуко, удивленно вытаращив на меня глаза.

— У нас с собой сильный эликсир, некое подобие философского камня, который Майкл раздобыл по случаю. Мы подумали, вы сможете насладиться поиском видений в Долине Смерти. Там от одних только пейзажей голова идет кругом. Это некая Шангри-Ла, защищенная от СВЧ-излучения, радиации и прочих вредных воздействий.

— Мне это понравится, — констатировал Фуко без толики колебаний. — Я с нетерпением жду, когда мы начнем.

Мы с Майклом озорно улыбнулись друг другу, когда я вдавил в пол педаль газа, как только мы выехали на шоссе 10, которое должно было привести нас в Сан-Бернадино, откуда по скоростной автостраде мы могли добраться до Долины Смерти.

— Вы ходите в кино и театр? — спросил я Фуко.

— В театр никогда. Я полностью потерял интерес к нему. Но я очень люблю кино. Фактически я сейчас участвую в создании фильма, снимаемого по недавно опубликованной книге, которую я сам редактировал. Она называется «Я, Пьер Ривьер».

— Я читал ее. Меня особенно впечатлила «Автобиография» парня и ваше эссе о слухах. Эссе же, написанные вашими студентами, меня не слишком заинтересовали.

— Меня тоже.

— И вы пишете сценарий?

— Да. Но недавно я вместе с режиссером занимался поисками парня без актерского опыта, чтобы он сыграл главную роль, какого-нибудь дилетанта из деревни.

— Как Луи Маль сделал для фильма «Люсьен Лакомб»?

— Да, точно. Мы нашли подходящую кандидатуру, и мне очень понравился наш выбор. Судя по всему, подготовка к съемкам займет много времени, но я получаю огромное удовольствие от этой работы.

— Помимо Антониони мой самый любимый современный кинорежиссер, пожалуй, Жан-Люк Годар. Вы случайно не знакомы с ним?

— Знаком. Знаете, он очень сильно изменился после того, как попал в аварию на мотоцикле. Стал злым и трудным в общении. Я случайно находился в моей машине прямо позади Годара, когда все произошло. Его зажало между двумя автомобилями, и кожа оказалась целиком содранной с одной стороны тела. По иронии судьбы это произошло после фильма «Уик-энд», появление которого, насколько я понимаю, отчасти было вызвано его боязнью машин. Я читал в одной статье, что мать и первая жена Годара погибли в автомобильной аварии.