Мирзо Турсун-заде - [11]

Дорогая моя, не сердись на меня,

Неповинного мужа напрасно браня…

Но вот, незаметно для читателя это объяснение из интимно-лирического русла переливается в другое, туда, где все ощутимее, все громче звучат страстные голоса друзей поэта, друзей его народа. То это голос убеленного сединами русского поэта Николая Тихонова, с которым исхожено и изъезжено немало дорог; то это голос афганского горца, приютившего застигнутых непогодой гостей из России на Дуабе; то это чернокожий посланец Анголы на празднике Рудаки в Сталинабаде, то пламенный патриот Пакистана поэт Фаиз Ахмад Фаиз… И по мере того, как поэт знакомит читателя все с новыми и новыми друзьями, обретенными им в далеких путешествиях, меняется содержание центрального образа поэмы, образа «его дорогой».

Еще и теперь в поэзии многих стран Востока образ возлюбленной отождествляется с образом Родины, свободы. Эта традиция несомненно близка таджикскому поэту. Вот как представляет он нам Фаиза Ахмада Фаиза:

Помнишь, был в нашем доме писатель Фаиз,

Чьи стихи, как нежданные звезды зажглись,

Он сидел у тебя, мало вымолвил слов,

Но не слишком усердно он кушал твой плов,

Слушал вежливо то, что сосед говорил,

Он сидел у тебя и курил и курил…

Но когда оживленный зашел разговор

Про его Пакистан и про город Лахор,

Загорелся Фаиз, как дрова, как трава,

Точно искры взвились огневые слова,

Он метался от боли, утратив покой,

Рвался к свету и воле пенджабской рекой…

Ради правды покинув родные края,

Он отчизне твердит: «Дорогая моя!..»

Разве он, как и я, на чужой стороне

Не тоскует о детях, о милой жене?

Для него Пакистан — это дети его,

И тревожит их плач на рассвете его…

«Дорогая моя» — для пакистанского поэта это образ его Родины. В стихотворении из сборника «Руки ветра» («Мысль моя о тебе…») Фаиз Ахмад Фаиз писал, обращаясь к любимой отчизне:

Дни друг друга сменяют — идет то один, то другой,

Новый вечер приходит, а я все в разлуке с тобой.

Сердцу грезится — только померкнет окошко тюрьмы —

На кудрях твоих свадебный звездный наряд.

А коль цепи мои засверкают, я знаю тогда —

То лицо твое, щеки твои от восхода горят…

И для Турсун-заде это уже не только образ подруги, матери его детей, но образ родной таджикской земли, Советской Родины. На первый взгляд может показаться, что и заключительные строки поэмы тоже обращены только к любимой:

Дорогая моя, мы с тобою вдвоем

В молодые года создавали наш дом.

Посмотри же, он светит светлей с каждым днем,

Потому что в нем больше друзей с каждым днем.

Посмотри же, он выше и шире теперь,

Посмотри же, простого таджика семья

С миром правды слилась, дорогая моя!

Но разве в строках «мы с тобою вдвоем в молодые года создавали наш дом» отражено и запечатлено только узко личное воспоминание? Разве только один дом поэта светлеет от присутствия новых друзей? Ведь на этом доме лежит отсвет того счастья, которым живет весь советский народ, а с миром правды слилась не только «простого таджика семья», но и дружная семья всех народов Советского Союза. Так, строки, казалось бы, пронизанные личными интимными переживаниями, зазвучали как глубокие поэтические обобщения.

Новая поэма Турсун-заде по своей форме является едва ли не самым традиционным произведением поэта. Она не изумляет читателя необычностью, оригинальностью выразительных средств и прихотливостью ритмического рисунка, не ошеломляет его слух новизной рифм. Происходит удивительное явление. Начав с ломки таджикского стиха, подражая в своих новаторских поисках Маяковскому, поэт с годами все глубже проникает в стихию классической поэтики, все чаще отдает предпочтение ее строгим и чистым формам. Глубоким лирическим чувством, теплом человеческих взаимоотношений, задушевной интонацией захватывает читателя поэма «Моя дорогая».

Главная тема, всего послевоенного творчества Турсун-заде — тема дружбы и братства народов мира, борьбы с колониализмом и империализмом — выражается здесь не в заостренно-публицистической манере, как это было, скажем, в «Голосе Азии», не в эпически спокойном повествовании «Вечного света», а раскрывается в чистоте и богатстве внутреннего мира лирического героя поэмы. В этом и заключается эстетическое значение нового произведения таджикского поэта для его родной литературы.

* * *

Мирзо Турсун-заде, председателю Советского комитета солидарности со странами Азии и Африки, предстоят новые путешествия, зарубежные друзья ждут его к себе в гости, ждут, чтобы он поведал людям об их жизни, о растущем чувстве братской любви и дружбы к народам великого Советского Союза.

И сейчас, когда почти полтора миллиарда людей вырвалось из колониального рабства, когда национально-освободительное движение в странах Африки, Азии, Латинской Америки «наносит все нарастающие удары по империализму, помогает укреплению мира, способствует ускорению развития человечества по пути социального прогресса» (Хрущев), голос таджикского поэта эхом отдается в сердцах людей, мужественно и смело идущих к своему будущему по единственно верной дороге:

…то дорога доверья народов, великой идеи,

Что и атомных планов, и атомной бомбы сильнее,

И на этой дороге становишься ты исполином,