Только после обеда, вернувшись в лабораторию, включив аппарат и посмотрев на экран, Питер понял, что забыл одну важную мелочь.
Его оловянные солдатики никуда не делись, они все еще были такими же маленькими и беззащитными, и ждали, что их собьют с ног. А рука Питера, все его тело задрожало от желания сделать это, использовать свою власть, чтобы стереть их в порошок.
Пока ему удавалось сопротивляться… но сумеют ли другие? Вот в чем вопрос. Если он опубликует свое открытие, то вложит эту власть в руки всех людей на Земле. В руки каждого идиота, человеконенавистника, любого, кто разочаровался в жизни и хочет всем отомстить. Желания, которые прежде держались под замком, найдут неожиданный выход.
Питер даст эту власть и другим ученым. Скоро они обнаружат то, что пропустил он. Узнают, как сократить расстояние, чтобы стало возможным повлиять не только на неземные общества в далеких галактиках, но и на Землю, на таких же людей, как они сами. Они превратят это в инструмент войны, как это произошло с огнем, паровым двигателем, чудесами химии, электричества и атомной энергии, исцеляющей бактериологией и другими дарами природы, вырванными человеком из цепких лап природы за последние века. И то, что другое оружие лишь начало, оно положит конец и уничтожит человеческую расу.
Но разрушение займет какое-то время. И за этот срок Питер дер Меерен успеет насладиться всем, что дает слава и богатство. Пока не наступит судный день, и он не станет жертвой собственного открытия, у него будет все, о чем только может мечтать человек.
Теперь Питер увидел все с максимальной ясностью. Власть разрушать — но не власть воздвигать. Только временная выгода, недолгое признание, как великого исследователя, а затем нескончаемая ненависть, как величайшего разрушителя цивилизации.
Питер сделал глубокий вдох и печально выдохнул. Затем принялся медленно разбирать аппарат. Он вытащил части, которые сделал специально для достижения своей цели, и растоптал их. Нашел записные книжки с расчетами, повырывал оттуда листки, щипцами поднес их пламени горелки и сжег дотла. Потом растер пепел в серый порошок и смыл в унитаз.
Сделав это, Питер сел на стол, обхватив голову руками, и горько зарыдал. Он не плакал со времени страшной бомбардировки Роттердама. Но даже тогда, будучи еще мальчишкой, он не лил слез так, как сейчас. Никогда раньше, печально подумал он, никто не сталкивался с подобным искушением и не одерживал над ним верх.
Однако, покинув лабораторию, Питер успокоился. Все закончилось.
Этим вечером, когда Максин позвонила в дверь, Питер открыл ей.
— Ты был дома вчера ночью? — спросила она. — Я пыталась тебя разбудить, но ответа не было.
— Был, но я плохо себя чувствовал, — медленно кивнул Питер.
— Почему ты мне не сказал? Я боялась, что ты лежишь тут, не в состоянии что-либо сделать. Как ты сейчас?
— Лучше. Намного лучше.
— Ты все еще бледен. Питер, дорогой, почему бы тебе не сходить к доктору?
— Он мне не поможет. Проблема в… моей работе. Все пошло наперекосяк.
— Мне так жаль, Питер.
— Я был так уверен, что не допустил ошибки, помнишь? Сказал тебе, что стану таким же великим, как Эйнштейн, что буду знаменитым. О, я много чего наговорил. Но я ошибся. Во всем. Это я совершил ошибку.
Максин положила руку ему на плечо.
— Не расстраивайся, дорогой. Я знаю, как ты себя чувствуешь, но… попытайся не думать об этом. Давай поужинаем, и я наговорю столько чепухи, что ты забудешь обо всем серьезном. А потом мы снова пойдем в кино на двойной сеанс, где есть, как минимум, одна хорошая комедия, и, может быть, ты перестанешь думать о плохом.
— Спасибо, Максин. Ты… ты не разочарована, что у меня ничего не вышло?
— Разумеется, разочарована… за тебя. Но ты только начинаешь карьеру, Питер. Когда одна неудача что-нибудь значила? Ты еще многого добьешься.
— Да, это правда. Но успеха подобного этому провалу не будет. Никогда, — тихо сказал Питер.
Мистер Икс, или, если вспомнить его полное имя, Ксарион, улыбнулся.
— Видишь? — сказал он. — Нашелся один человек, которого не развратила власть. Думаю, если присмотреться получше, то найдем и других.
— Ты также найдешь и развращенных, — ответил Кеттер.
— В мире должны быть и те и другие, как сказали бы сами люди. Но мы начнем с хороших, с тех, кто думает не только о себе, но и об окружающих.
— Разумеется, — кивнул Кеттер. — И в нашем отчете мы порекомендуем их…
— Сохранить их, конечно же. Эта раса далека от совершенства, но ее можно сделать лучше.
— Когда-нибудь мы дадим ему знать. Когда-нибудь он поймет, как верны были его слова «Но успеха, подобного этому провалу, уже не будет». Когда-нибудь он поймет, что его неудача была проверкой, которую он с легкостью прошел, и это приведет к благоприятному исходу для всей человеческой расы.
— Да, когда-нибудь, в недалеком будущем. — Ксарион расхаживал взад-вперед в маленькой квартирке прямо над комнатой, где жил Питер. — Тогда он узнает, что это мы управляли его действиями, помогали ему с расчетами и вели сборку аппарата. Думаю, он удивится, когда поймет, что эта планета с двумя звездами и остальные изображения далеких галактик — не более, чем декорации на Марсе, где роботы-актеры играли свои роли, ожидая безобидного прикосновения пальцем. Удивится, узнав, что по-настоящему он никогда не обладал властью разрушать.
