Миры Уильяма Моррисона. Том 4 - [52]

— Наш шутник выразился не очень точно?

— Он лишь вскользь упомянул об этом, и я думаю, сэр, это хороший знак. Он не хочет, чтобы мы много о нем знали, возможно, у него есть слабые места, о которых мы даже не подозреваем.

— И о которых никогда не узнаем.

— Приведу еще один пример, сэр. Муравей пытается укусить человека челюстями. У нас тоже есть «челюсти» — пушки.

— Куда нам стрелять?

— Хоть куда. Возможно, мы сейчас прямо на шутнике, как муравей, ползающий по ладони. Будем стрелять во всех направлениях и уж точно куда-нибудь попадем.

— Думаешь, мы что-нибудь ему сделаем?

— Вряд ли, сэр, — признался Дайсон. — И, разумеется, есть вариант, что шутник все наши действия знает наперед.

— Да, я думаю, он следит за нами даже в эту секунду.

— Возможно, не только следит, сэр. Если он может посылать нам мысли и заставлять думать во сне, то, вероятно, способен заглядывать в наше сознание.

— Значит, что бы мы ни попытались предпринять против него, он будет знать обо всем наперед?

— Боюсь, что так, сэр.

Пилот с капитаном молча посмотрели друг на друга.

— Безнадежно, — сказал Фармер. — Совершенно безнадежно.

— Нет ничего совершенного, сэр, надежда остается всегда. Нужно продолжать пытаться. Во сне у меня появилось впечатление, что он сильно расстроится, если мы не будем пытаться вырваться из его хватки, и может прикончить нас прямо здесь и сейчас. Кошка не любит играть с мышью, не пытающейся убежать.

— Хочешь сказать, шутник раздавит нас и найдет себе более воинственного муравья или мышь?

— Как-то так, сэр.

Капитан Фармер выругался.

— К черту его, — сказал он. — Я выхожу из игры. Пусть он прикончит нас, если ему так хочется, но я буду проклят навечно, если стану в этом участвовать.

— Вы кое-что забываете, сэр. У нас обязательства перед пассажирами. Однако, если хотите, можем об этом на время забыть, и я расскажу, что еще мне удалось узнать. Наш друг является представителем расы огромных созданий, о существовании которых мы могли только подозревать. Не знаю, в скольких измерениях они живут. Но, судя по способности перемещать нас так быстро, больше, чем в трех. Обычно, наши корабли их интересуют не больше, чем человека интересуют отдельные муравьи. Однако, кажется, наш друг обладает весьма уникальным чувством юмора.

— Я бы сказал, он психопат.

— Между чувством юмора и психическими отклонениями может быть гораздо больше общего, чем обычно считается, сэр. В любом случае, его поведение находится в пределах нормы для их вида, хотя его сородичи заняты очень серьезными, весомыми задачами. Вообще, один из друзей нашего шутника наблюдает за Солнечной системой, чтобы узнать, как тут обстоят дела. Это одна из причин, по которой шутник решил с нами поиграть. Он хочет, чтобы в Системе произошло что-то необычное, что озадачит и собьет с толку его друга.

— Как лаборант, подменивший ярлыки на белых мышах своего друга, чтобы запутать его.

— Нечто вроде этого, сэр. Во всяком случае, мне кажется, что мы не первая его подопытная крыса, белая мышь или муравей, если вам так больше нравится, с которой он играет.

— Хочешь сказать, он перемещал и другие корабли? — У капитана был такой вид, будто его сейчас стошнит.

— Да, сэр. Возможно, наш шутник также виноват в шести непонятных исчезновениях кораблей за последние пару лет.

— И он убивал людей в них, когда ему надоедало с ними играть?

— Думаю, да, сэр. Но это еще не самая большая угроза.

Капитан Фармер приложил руку ко лбу.

— Иногда детям наскучивает с играть с отдельными муравьями, и они потехи ради уничтожают сам муравейник, — сказал он.

— Шутник намекал на это, — медленно кивнул Дайсон. — Будет очень смешно раздавить планету или даже целую Систему. Его друг понятия не имеет, что это может случиться. Как одновременно умирающие белые мыши в лаборатории, притом, что они должны были оставаться живыми и здоровыми. — Дайсон слегка запнулся. — Я понимаю, каково вам. Мне почти так же. Но я думал, что сплю, а застыть от страха во сне вполне нормально. Помню, мне казалось, что я смотрю на себя со стороны и убеждаю, что этого не может произойти. Потом, проснувшись, я понял, что это возможно, но понял постепенно и успел привыкнуть к этой мысли.

— Значит, это уже не просто вопрос спасения наших жизней, а вопрос выживания всей человеческой расы.

Дайсон снова кивнул.

Капитан Фармер стиснул зубы, с трудом подавляя ярость.

— Может, у нас и маленькие клыки, но кусаться мы все равно можем, — внезапно выпалил он.

И затем, прежде чем Дайсон успел остановить его, он дотянулся до рычагов автоматической защиты.

Пушки тут же заработали и принялись стрелять во все стороны. Корабль закачался и затрясся от ударных волн. Из пассажирских кают донеслись тревожные крики.

Капитан Фармер вытер лоб рукой.

— Что дальше, сэр? — тихо спросил Дайсон.

— Ничего. Я не знаю, что еще можно сделать. Наверное, мы его даже не поцарапали. Думаю, нам лучше успокоить пассажиров, — хмуро добавил капитан. — Скажу им, что это была ложная тревога.

Когда он ушел, Дайсон задумчиво уставился в иллюминатор. Ему стало интересно, понравилась ли шутнику выходка капитана.

— У меня есть одна мысль, капитан Фармер, — сказал пилот позже, пока корабль продолжал в тишине рассекать черноту.