— Я мало знал Фернандеса, — ответил марсианин. — Одно могу сказать: он придерживался иной веры, чем я, и был хорошим человеком.
Все дружно согласились с этим и несколько минут постояли над могилой, склонив обнаженные головы.
«Вот прекрасный пример человеческого лицемерия, которое часто проявляется перед лицом смерти, — подумал Лоренцен. — Еще вчера Торнтон называл уругвайца ничтожным папистом, Кемаль проклинал его бездарную игру на гитаре, а фон Остен обзывал латиноамериканской собакой. Эвери как психолог обязан был гасить все эти вспышки злобы, но почему-то предпочитал не вмешиваться. Теперь они делают вид, что скорбят, — таковы у землян правила игры. Неужели рорване такие же лживые, неискренние существа? Они выглядят такими простыми и естественными…»
Когда печальная церемония завершилась, было уже слишком поздно, чтобы отправляться дальше. Запылал костер, и все поужинали в тягостном молчании. Затем Эвери и Джугау отошли в сторону и начали свои лингвистические занятия. Фон Остен залез в спальный мешок и заснул, а Торнтон уселся поближе к костру и начал читать при его колеблющемся свете Библию. Рорване собрались в кучку и стали что-то тихо обсуждать.
За освещенным костром кругом была видна холмистая равнина, залитая светом луны. Ветер раскачивал кроны деревьев. Нередко слышались крики животных. Лоренцен подумал: «Никогда я не видел такой странной ночи, залитой светом сотен незнакомых созвездий. Душе бедного Фернандеса придется долго блуждать по Галактике, прежде чем она найдет успокоение там, на далекой Земле».
Кемаль подошел к нему и уселся рядом.
— Одного уже нет, — тихо сказал он, глядя застывшим взглядом на пламя костра. — Сколько еще погибнет?
— Гамильтон боялся именно этого, — ответил Лоренцен, поежившись от ночного холода. — Не землетрясений, чудовищ и коварных туземцев, а змей, болезнетворных микробов и ядовитых растений. И он оказался прав.
— Эта ящерица… с цианидом в зубастой пасти… какой же у нее должен быть метаболизм? — поежился Кемаль. — У нее, вероятно, совсем иная кровь, чем у нас. Чужой мир, чужой мир…
— Если опасность для нас представляют только ящерицы, то дело обстоит еще неплохо, — отозвался астроном.
— О да, конечно. Я бывал в переделках и похуже. Просто все произошло так неожиданно… Эта тварь могла напасть на кого угодно, и на вас в первую очередь — ведь вы первыми прошли мимо нее.
— Верно… — Лоренцен вздрогнул. Только сейчас до него дошло: Аласву был рядом и не предупредил его! Почему?
Он посмотрел на группу туземцев, сидевших по другую сторону от костра. О чем они говорили? Что готовили для пришельцев со звезд?
Лоренцен хотел было поделиться с Кемалем и остальными землянами своими подозрениями, но сдержался. Возможно, это было чистой случайностью. Может быть, эти ящерицы относились к редкому виду, и рорване никогда раньше не видели их? Аласву сам прошел рядом с ней, не выказав ни малейших признаков беспокойства. Если бы туземцы на самом деле хотели их убить, то вряд ли они стали бы полагаться лишь на подобные несчастные случаи.
Но «Да Гама» не вернулся!
Лоренцен не знал, что предпринять. Он устал, был возбужден и мог сейчас наломать дров. Что касается фон Остена, то он просто бы расстрелял туземцев на месте. Нет, нужно во всем окончательно убедиться самому, а только потом делиться своими подозрениями с остальными.
Он посмотрел в темноту, на запад. Путь их отряда лежал туда, в каньоны и ущелья предгорий, где на узких тропах могло случиться всякое. И они не могут повернуть назад, хотя и не знают о том, какие сюрпризы их еще поджидают.
Местность начала круто подниматься, и вскоре путники уже были вынуждены петлять среди нагромождений скал, зарослей кустарников, переходить вброд бурные реки с ледяной водой. Людям было трудно поспевать за рорванами, чьи легкие, гибкие фигуры были отлично приспособлены к ходьбе по пересеченной местности.
Спустя неделю после гибели Фернандеса, во время вечернего сеанса связи, Гамильтон недовольно спросил:
— Что за дьявольщина происходит с вашими проводниками? Вы в очередной раз свернули севернее. Почему они не ведут вас по прямому пути?
Кемаль переадресовал вопрос Эвери.
— Эд, спросите об этом ваших волосатых уродцев. Действительно, сколько можно петлять? У меня уже ноги опухли от этой проклятой ходьбы.
— Я уже спрашивал, — со вздохом сказал психолог. — Разве я не говорил об этом? Из слов туземцев я ничего не понял. Похоже, впереди простирается какая-то опасная территория, но я не уверен в этом.
Турок передал это капитану Гамильтону, который разразился проклятиями и отключил связь.
Торнтон усмехнулся:
— Возможно, рорване хотят окончательно измотать нас, чтобы затем взять голыми руками.
Фон Остен схватился за ружье.
— Клянусь всем святым, они ведут нас в ловушку!
— Спокойнее, спокойнее, — поднял руку Эвери. — Это только догадки, и ничего более. Мы все равно не знаем пути к поселению туземцев. Надо идти за нашими проводниками и держаться настороже.
Лоренцен хмуро выслушал слова психолога. Ему все меньше нравилось происходящее.
Подойдя к костру, он достал из рюкзака карту этого района, сделанную из космоса, и долго изучал ее. Насколько можно судить, впереди не было ничего необычного. Конечно, там могли жить враждебные племена…
