Миры Пола Андерсона. Том 12. Торгово-техническая лига - [126]

— Сотрудничать? — ван Рийн достал табакерку и поднес к носу понюшку табаку. — Чем же это кончится? Исполнением всех ваших повелений? Хррррыххх! Ап-чхи!

— Ну разумеется, мы должны будем выработать определенную стратегию. Она включит в себя гласное или негласное эмбарго на торговлю с любой из сторон. Мы можем использовать в качестве предлога риск, это позволит нам обставить дело дипломатично. Очень скоро обе стороны почувствуют нехватку материалов, в том числе военных, и с большой охотой вникнут в доводы Лиги.

— Только не Лиги, — ответил ван Рийн. — Не всей Лиги. Каким боком сюда смогут затесаться «Домашние Компании»? Они и правительство Содружества — что орел и решка фальшивой монеты, черт побери, И такое положение сохраняется и укрепляется уже… сколько? Да, пожалуй, что со времен Совета на Гайавате.

— Я повторяю лишь то, что уже не раз говорил прежде, — стоял на своем Стори. — Просто у меня есть… Не буду называть это способом заставить вас взглянуть на вещи разумно. Давайте выразимся так: я считаю своим долгом до последней минуты не оставлять попыток убедить вас.

— Но слушать вас — вовсе не мой долг. Уж сколько раз я вам говорил: если независимые торговцы примкнут к «Семерке» или «Домашним Компаниям», Лиге конец, поскольку вольные торговцы — последние носители ее духа, — ван Рийн откинулся на спинку кресла, поднес стакан к губам и поднял глаза к огромной живой картине над головой. Там уже настала ночь, спутники были обрамлены холодными коронами, а тень Сатурна начала наползать на кольца. Ни единой звезды в небе. Ван Рийн вздохнул. — Мы опоздали родиться на свет. Кабы я был на Совете Гайаваты, уж я бы их предостерег!

— Они вынесли вполне логичное решение, — ответил Стори.

Ван Рийн кивнул:

— Ja. Это нас всех и погубит.

В том, что собрание состоялось именно там, а не в каком-либо ином месте, заключалась определенная ирония, но историки еще нескоро осознают и оценят ее. Если выбор места и диктовался какой-либо символикой, то лишь самой оптимистической. Так казалось тогда. Ведь колонии О’Нейла стали не просто первым космическим обиталищем человечества — в них расцвели совершенно новые отрасли промышленности, и это сыграло важнейшую роль в возрождении свободного предпринимательства. Ну а уж оно решительно изменило не только экономику, но и сам образ мысли, да так, что прежде разрозненные земные общества слились воедино, и все это в совокупности привело к возникновению новой цивилизации — Технической. После изобретения гиперпространственного двигателя началась стремительная экспансия человечества за пределы Солнечной системы, и маленькие рукотворные планеты пришли в запустение. Тем не менее они продолжали исправно двигаться по орбите в своих точках Лагранжа[24], следуя по тому же пути, что и Луна, но с шестидесятиградусным опережением или отставанием. И люди не сразу покинули их. Например, Гайавата и ее сестра Миннеаха все еще давали приют значительному числу работающих людей даже в те времена, когда Торгово-техническая Лига собралась на самую судьбоносную из своих сессий.

Стоявшая перед участниками задача была очень сложна, и большинство правительств, естественно, было настроено самым задиристым образом. Хотя по конституции Лига представляла собой лишь ассоциацию взаимопомощи, она превосходила силой любое отдельно взятое государство. Лига и утесняла, и унижала правительства, не давая им участвовать в принятии решений, которые в значительной степени влияли на местную торговлю. То ее твердая валюта вытесняла их пустые деньги, то она тайком срывала или открыто презирала все их попытки навести порядок. И дело было не только в чиновничьем властолюбии. Многие претензии и впрямь были справедливы. Ни одна система, созданная смертными, не являет собой образчик совершенства: все они ломают судьбы, одни — в большей степени, другие — в меньшей. Парень или девушка из бедной семьи, равно как и не-человек, могли достичь уровня жизни, достойного богов, и управлять силами, которые творцы мифов даже и представить себе были не в состоянии. Наделенные хваткой обыватели из низших сословий тоже вполне могли прекрасно обеспечить себя. Но, как водится, были и простофили, и неудачники. В большинстве своем они не очень огорчались, становясь илотами, хотя некоторые и превращались в желчных злословов. Гораздо важнее было то, что изрядное число людей никогда и не хотело обрести подлинную свободу. Большинство этих людей желало безопасности, которую сулили им политиканы. Более деятельное меньшинство так и подмывало сплотиться под какими-нибудь зажигательными лозунгами, и этому меньшинству казалось, что все остальные жаждут того же.

У Лиги были свои трудности. Широкий размах и разнообразие деятельности, захлестывающий с головой поток информации — все это осложняло руководство крупнейшими компаниями. Система свободных контрактов все чаще страдала от злоупотреблений, как, к примеру, произошло, когда в обиход ввели договоры с печатями. Оголтелая эксплуатация народов и природных ресурсов переходила всякие границы. Отсталым расам запросто навязывали современные технологии, это делалось бездумно и безответственно, ради быстрого обогащения, и никого не заботил вопрос о том, стоило ли позволять таким культурам свободно владеть космическими кораблями и ядерным оружием.