Миры Клиффорда Саймака. Книга 16 - [15]

— Например?

— Например, математические уравнения, ни капельки не похожие на те, что известны нам. Откуда он узнал их, если провел всю жизнь на этой планете? Чтобы пользоваться такими уравнениями, нужно даже лучше землян разбираться в природе пространства и времени. Кроме того, он напичкан философией, всякими идейками, что поначалу представляются попросту бредовыми, но от которых, стоит вообразить себе тех, кто придумал их, голова идет буквально кругом.

Макензи достал кисет, заново набил трубку и раскурил ее.

— Ты хочешь сказать, что Энциклопедия побывал в мозгах других существ, прилетавших сюда?

— По-моему, такое вполне возможно, — отозвалась Нелли. — Мало ли что могло случиться в прошлом? Энциклопедия ведь очень старый. Он уверяет, что практически бессмертен, умрет только тогда, когда во Вселенной не останется ни единого непознанного явления. Мол, если нечего станет узнавать, зачем жить дальше?

Макензи постучал черенком трубки по зубам.

— Похоже на правду, — заметил он. — Я про бессмертие. С физиологической точки зрения растениям жить куда проще, чем животным. При надлежащей заботе они и впрямь могут цвести себе до окончания времен.

На склоне холма зашелестела трава. Макензи замолчал и сосредоточился на трубке. Нелли присела на корточки поблизости от него. Энциклопедия величаво спустился с холма, подобрался к вездеходу и вонзил свой корень в почву, решив, как видно, подкрепиться на сон грядущий. От его напоминавшей раковину спины отражался звездный свет.

— Я так понимаю, ты собираешься с нами на Землю? — спросил Макензи, чтобы завязать разговор.

Ответом ему была четкая, отточенная мысль, как бы пронизавшая мозг:

— Я бы не отказался. Ваша раса интересует меня. Попробуй поговори с таким, подумалось Макензи.

Как тут не растеряться, когда тебе отвечают не вслух, а мысленно?

— Что ты думаешь о нас? — справился он и немедленно ощутил всю бестолковость подобного вопроса.

— Я знаю о вас очень мало, — заявил Энциклопедия. — Вы создали искусственную жизнь, а мы живем естественной. Вы подчинили себе все силы природы, которыми смогли овладеть. На вас трудятся машины. Судя по первому впечатлению, вы потенциально опасны.

— Что хотел, то и получил, — пробормотал Макензи.

— Не понимаю.

— Забудем, — отмахнулся человек.

— Ваша беда, — продолжал Энциклопедия, — в том, что вы не знаете, куда движетесь.

— Так в том-то вся прелесть! — воскликнул Макензи. — Господи, да если бы мы знали, куда идем, жить было бы скучнее скучного. А так — ты только представь: за каждым углом, за каждым поворотом — новый сюрприз, новое приключение!

— Знание цели имеет свои преимущества, — возразил Энциклопедия.

Макензи выбил трубку о каблук башмака, затем затоптал угольки.

— Значит, ты нас раскусил?

— Ни в коем случае, — отозвался Энциклопедия. — Это лишь первое впечатление.

Понемногу светало. Музыкальные деревья выглядели этакими кособокими серыми призраками. Все дирижеры, за исключением тех, которые не пожелали отказаться от сна даже ради землян, сидели на своих подиумах, черные и мохнатые как бесы. Делберт восседал на плече Смита, вцепившись когтистой лапой ему в волосы, чтобы не потерять равновесия. Энциклопедия тащился позади всех. Уэйд шагал во главе маленького отряда, показывая дорогу к подиуму Олдера.

Чашу наполняли обрывки мыслей, излучаемых сознаниями дирижеров. Макензи ощущал, как эти чужеродные мысли норовят проникнуть в его мозг, и почувствовал, что волосы на затылке встают дыбом. Мысли шли не единым потоком, а разрозненно, как будто дирижеры сплетничали между собой.

Желтые утесы стояли часовыми над долиной; чуть выше тропы, что вела вниз, маячил вездеход, похожий в лучах восходящего солнца на огромного оседланного жука.

Олдер, малопривлекательный на вид гномик с кривыми ножками, поднялся с подиума, приветствуя гостей. Поздоровавшись, земляне уселись на корточки. Делберт с высоты своего положения на плече Смита состроил Олдеру гримасу. Некоторое время все молчали; затем Макензи, решив обойтись без формальностей, произнес:

— Мы освободили Делберта и привели его обратно.

— Он нам не нужен, — Олдер нахмурился, в его мыслях сквозило отвращение.

— То есть как? — изумился Макензи. — Он же один из вас… Нам пришлось изрядно потрудиться…

— От него сплошные неприятности, — объявил Олдер. — Он никого не уважает, ни с кем не считается, все делает по-своему.

— Вы лучше на себя посмотрите! — вмешался Делберт. — Тоже мне, музыканты! Вы злитесь на меня из-за того, что я — другой, что мне плевать…

— Вот видите, — сказал Макензи Олдер.

— Вижу, — согласился тот. — Впрочем, новые идеи рано или поздно обретают ценность. Возможно, он…

Олдер ткнул пальцем в Уэйда.

— С ним все было в порядке, пока не появился ты! Ты заразил его своими бреднями! Твои глупейшие рассуждения о музыке… — Олдер запнулся, вероятно, от избытка чувств, потом продолжил: — Зачем ты пришел? Кто тебя звал? Что ты лезешь не в свое дело?

Уэйда, казалось, вот-вот хватит удар.

— Меня ни разу в жизни так не оскорбляли, — прорычал он и стукнул себя кулаком в грудь. — На Земле я сочинял Музыку с большой буквы! Я никогда не…

— Убирайся в свою нору! — крикнул Олдеру Делберт. — Вы все понятия не имеете о том, что такое музыка. Пиликаете изо дня в день одно и то же, нет чтобы выбиться из колеи, сменить кожу, перестроиться. Дурни вы старые, пни замшелые!