Миры Клиффорда Саймака. Книга 14 - [3]
Крейг не сводил с него глаз.
— Большая игра, — произнес он. — Точно. Вот что это такое.
Человек улыбнулся.
— Никогда не думали об этом? В том-то и беда. Никто не задумывается. Все так страшно заняты, стараясь убедить себя в собственном благополучии и счастье, что ни на что другое не остается времени. У меня, — добавил он, — времени хватает.
— Я всегда считал наш образ жизни, — сказал Крейг, — конечной стадией экономического развития. Так нас учат в школе. Ты обеспечен всем и волен заниматься чем хочешь.
— Вот вы сегодня перед прогулкой позавтракали, — после некоторой паузы начал человек. — Вечером пообедаете, немного выпьете. Завтра поменяете туфли или наденете свежую рубашку…
— Да, — подтвердил Крейг.
— Что я хочу сказать, это откуда берутся все эти вещи? Рубашка или пара туфель, положим, могут быть сделаны тем, кому нравится делать рубашки или туфли. Пишущую машинку, которой вы пользуетесь, тоже мог изготовить какой-нибудь механик-любитель. Но ведь до этого она была металлом в земле! Скажите мне: кто собирает зерно, кто растит лен, кто ищет и добывает руду?
— Не знаю, — сказал Крейг. — Я никогда не думал об этом.
— Нас содержат, — проговорил человек. — Да-да, нас кто-то содержит. Ну а я не хочу быть на содержании.
Он поднял удочку и стал укладываться.
— Жара немного спала. Пора идти работать.
— Приятно было поговорить с вами, — произнес, поднимаясь, Крейг.
— Спуститесь по этой тропинке, — предложил человек. — Изумительное место. Цветы, тень, прохлада. Если пройдете подальше, наткнетесь на выставку. — Он взглянул на Крейга. — Вы интересуетесь искусством?
— Да, — сказал Крейг. — Но я понятия не имел, что здесь поблизости есть музей.
— О, неплохой. Недурные картины, пара приличных деревянных скульптур. Очень интересные здания, только не пугайтесь необычности очертаний. Сам я там частенько бываю.
— Обязательно схожу, — сказал Крейг. — Спасибо.
Человек поднялся и отряхнул штаны.
— Если задержитесь, заходите ко мне, переночуете. Моя лачуга рядом, на двоих места хватит. — Он взял кувшин. — Мое имя Шерман.
Они пожали руки.
Шерман отправился в свой сад, а Крейг пошел вниз по тропинке.
Строения казались совсем рядом, и все же представить их очертания было трудно.
«Из-за какого-то сумасшедшего архитектурного принципа», — подумал Крейг.
Они были розовыми до тех пор, пока он не решил, что они вовсе не розовые, а голубые, а иногда они казались и не розовыми, и не голубыми, а скорее зелеными, хотя, конечно, такой цвет нельзя однозначно назвать зеленым.
Они были красивыми безусловно, но красота эта раздражала и беспокоила — совсем незнакомая и необычная красота.
Здания, как показалось Крейгу, находились в пяти минутах ходьбы полем. Он шел минут пятнадцать, но достиг лишь того, что смотрел на них чуть под другим углом. Впрочем, трудно сказать — здания как бы постоянно меняли свои формы.
Цель не приблизилась и еще через пятнадцать минут, хотя он мог поклясться, что шел прямо.
Тогда он почувствовал страх.
Казалось, что, продвигаясь вперед, он уходил вбок. Как будто что-то гладкое и скользкое перед ним не давало пройти. Как изгородь, изгородь, которую невозможно увидеть или ощутить.
Он остановился, и дремавший в нем страх перерос в ужас.
В воздухе что-то мелькнуло. На мгновение ему почудилось, что он увидел глаз, один-единственный глаз, смотрящий на него. Он застыл, а чувство, что за ним наблюдают, еще больше усилилось, и на траве по ту сторону незримой ограды заколыхались какие-то тени. Как будто там стоял кто-то невидимый и с улыбкой наблюдал за его тщетными попытками пробиться сквозь стену.
Он поднял руку и вытянул ее перед собой, никакой стены не было, но рука отклонилась в сторону, пройдя вперед не больше фута.
И в этот миг он почувствовал, как смотрел на него из-за ограды этот невидимый — с добротой, жалостью и безграничным превосходством.
Он повернулся и побежал.
Крейг ввалился в дом Шермана и рухнул на стул, пытливо глядя в глаза хозяина.
— Вы знали, — произнес он. — Вы знали и послали меня.
Шерман кивнул:
— Вы бы не поверили.
— Кто они? — прерывающимся голосом спросил Крейг. — Что они там делают?
— Я не знаю, — ответил Шерман.
Он подошел к плите, снял крышку и заглянул в котелок, из которого сразу потянуло чем-то вкусным. Затем он вернулся к столу, чиркнул спичкой и зажег древнюю масляную лампу.
— У меня все по-старому, — сказал Шерман. — Электричества нет. Ничего нет. Уж не обессудьте. На ужин кроличья похлебка.
Он смотрел на Крейга через коптящую лампу, пламя закрывало его тело, и в слабом мерцающем свете казалось, что в воздухе плавает одна голова.
— Что это за изгородь? — почти выкрикнул Крейг. — За что их заперли?
— Сынок, — проговорил Шерман, — отгорожены не они.
— Не они?
— Отгорожены мы, — сказал Шерман. — Неужели не видишь? Мы находимся за изгородью.
— Вы говорили днем, что нас содержат. Это они?
Шерман кивнул:
— Я так думаю. Они обеспечивают нас, заботятся о нас, наблюдают за нами. Они дают нам все, что мы просим.
