Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила - [152]

— Теперь он пониже, чем раньше, — сказал Измаил, и тут перед ними упало что-то мягкое и тяжелое. Они поспешили вперед и увидели при свете факелов тело Памкамши. Кости у него были переломаны, на теле — глубокие раны. Но умер он не от удара при падении. Вокруг его шеи шла широкая багровая полоса, глаза выкатились, язык вывалился изо рта. Кто-то обглодал его череп, отъел уши и часть носа.

— Всем прикрыть горло рукой и не опускать ее, пока я не скажу, — приказал Измаил.

— Куда же попала стрела? — в недоумении спросила Нэймали.

Она взглянула вверх и вскрикнула, забыв, что Измаил просил вести себя как можно тише, а потом отскочила назад. Остальные тоже подняли головы и отпрыгнули в сторону, расступившись.

Создание, которое упало на каменный пол рядом с Памкамши, по форме напоминало блин: на спине у него была большая присоска, а с противоположной стороны, рядом со ртом, вооруженным множеством мелких зубов, — свернутое кольцами щупальце красноватого оттенка. Стрела вошла в его тело на половину своей длины; видимо, когда тварь уже издохла и мышцы ее здоровенной присоски расслабились, она еще некоторое время висела, пришпиленная стрелой к потолку.

Зверь обвил шею Памкамши своим длинным щупальцем как арканом, и утащил его наверх, в темноту. Выбрал ли он своей жертвой того, кто шел сзади и чьего исчезновение могли не заметить, или просто первого попавшегося, — этого Измаил не знал. Однако он подозревал, что этот зверь обладает некими органами чувств, которые так просто не увидишь.

А еще он подозревал, что потолок кишит этими тварями, и ему, как и всему отряду, угрожает смертельная опасность. Но если это было так, значит, что-то удерживало зверей от того, чтобы напасть на них всем сразу. Нельзя ли было предположить, что они, как и обитатели комнаты, которую отряд только что покинул, обладали начатками коллективного разума? Ну если не разумом, то хотя бы чем-нибудь вроде общей нервной системы? Может быть, они соблюдали очередь, чтобы шанс схватить добычу был у каждой твари? А может, между ними существовало некое неписаное соглашение, что нападает тот, кто может это сделать, не подвергая себя опасности? А что значит — не подвергать себя опасности? Напасть незаметно, пока жертва одинока и потому беззащитна?

Если все это было так, значит, эти твари все — таки были уязвимы; иначе им было бы все равно, нападать на одного или на группу людей.

Измаил склонился над трупом животного, чтобы посмотреть, куда попала стрела. Она воткнулась в какую-то шишку на его теле, размером и формой напоминавшую страусиное яйцо. Из раны сочилась бледно-зеленая жидкость. Измаил решил, что это, наверное, один из жизненно важных органов. В теле животного было примерно пятьдесят таких яйцеобразных уплотнений. Остальное пространство, по — видимому, было заполнено тонким слоем жировой ткани, внутри которого проходила система сосудов (о ее функциях можно было только гадать).

Измаил выпрямился и дал сигнал идти дальше. Люди прикрывали горло рукой, все время поглядывая вверх, словно ожидая увидеть, как в освещенное факелами пространство падает красноватое щупальце.

Пройдя шестьдесят шагов, Измаил снова приказал всем остановиться, и Каркри снова метнул факел вверх. На мгновение из темноты выступила добрая дюжина щупалец, медленно развертывавшихся по направлению к ним.

Измаил так и не понял, почему это теперь они решили объединиться. Возможно, звери как-то (неизвестно как) посовещались между собой и решили, что лучше действовать сообща. Или, может быть, смерть одного из них пробудила инстинкт коллективной защиты.

По приказу Измаила отряд побежал вперед. При этом все они держались вместе и каждый прикрывал горло рукой. Не успели они пробежать и сорока шагов, как вниз из темноты метнулись, как лягушачьи языки, двенадцать щупалец. Каждое обвилось вокруг горла и лежащей на нем руки, сжимаясь все туже.

Одной из жертв оказалась Нэймали.

Услышав крики тех, кого настигли щупальца, Измаил развернулся. Он рявкнул приказ: лучникам лечь на пол и стрелять вверх, целясь вслепую — и как можно лучше. Так было безопаснее, чем стрелять стоя. Вверх, в темноту, уходила стрела за стрелой.

Измаил поднял факел, брошенный человеком, который боролся со щупальцем, тянувшим его наверх. Рука, защищавшая горло, не дала щупальцу задушить его сразу, но лицо его даже на свету казалось иссиня — черным.

Измаил ткнул щупальце факелом; оно отпустило свою жертву и дернулось вверх, исчезнув из виду. Остался только запах гари, как от взлетевшей ракеты.

Измаил прыгнул вперед, схватив склизкую конечность, которая, словно удавка, тащила Нэймали вверх. Своей тяжестью он оттянул ее вниз, а потом, держа свободной рукой факел, провел его горящим концом вдоль щупальца. Оно разжалось, и оба упали на каменный пол.

Между тем другие матросы, у которых были факелы, тоже жгли ими щупальца, заставляя их разжиматься и втягиваться обратно вверх.

Впереди на пол упало что-то тяжелое. Построившись заново, они двинулись вперед, и вскоре пламя факелов вырвало из темноты труп убитого зверя. Стрела пронзила одну из шишек у него на теле.

Люди с факелами заняли места с краю, размахивая своими огненными светильниками направо и налево. В центре тоже стоял человек с факелом и махал им. Измаил надеялся, что так им удастся отбить у зверей охоту нападать на них. В сорока ярдах они увидели стену подземелья и небольшое прямоугольное отверстие. Люди побежали туда сломя голову, хотя Измаил предпочел бы двигаться помедленнее и поосторожней. Возможно, создатели этого лабиринта как раз и рассчитывали, что люди, испытавшие хватку смертоносных щупалец, ринутся к выходу, как мыши в щель, — а вдруг с другой стороны поджидает кошка?