Миры Филипа Фармера. Том 15. Рассказы - [35]

Теперь, когда он знал, что она жива и схвачена, возможно, при попытке вызволить его, он пробудился от летаргии, в которую впал в последнее время, когда он мог дремать часами напролет. Он спросил Полифему, не откроет ли она ему вход, чтобы он смог напрямую поговорить с тем, другим пленником. Она согласилась. Она очень хотела послушать, как говорят между собой оба подвижных, и поэтому пошла ему навстречу. Из их беседы можно будет почерпнуть массу сплетен. Единственное, что омрачало ее радость, было то, что другая Мать также получит возможность выступить.

Затем, вспомнив, что она все еще Номер Один и, следовательно, будет излагать подробности беседы первой, затрепетала от гордости и полного восторга. Да так, что Эдди почувствовал, как задрожал пол.

Диафрагма открылась. Эдди прошел сквозь нее и посмотрел через долину. Склоны холмов все еще зеленели, краснели и желтели, так как зимой на Бодлере растения не сбрасывали листьев. Но несколько белых лоскутьев на разноцветии холмов указывало на то, что зима уже началась. Эдди вздрогнул, почувствовав на обнаженной коже укус студеного воздуха. Он уже давно снял с себя одежду. Носить ее в жаркой утробе оказалось слишком неудобно. Более того, Эдди как человеческому существу приходилось как-то избавляться от продуктов жизнедеятельности. А Полифеме как Матери приходилось периодически смывать грязь сильным напором теплой воды из одного из своих желудков. Каждый раз, когда из трахеальных воздушных клапанов устремлялись потоки, вымывавшие наружу через дверную диафрагму нежелательные элементы, Эдди промокал насквозь. Когда он наконец разделся, его одежду смыло водой. Его рюкзак избежал подобной участи только потому, что Эдди в это время сидел на нем.

После влажной уборки его и Слизняшек высушивал теплый воздух из тех же воздушных клапанов, куда он поступал из мощного легочного аккумулятора. Эдди чувствовал себя вполне уютно — ему всегда нравилось принимать душ, — но потеря одежды оказалась еще одной причиной, удерживавшей его от побега. Снаружи он быстро погибнет от холода, если в скором времени не найдет яхту. А он вовсе не был уверен, что помнит дорогу назад.

Поэтому сейчас, шагнув наружу, он немного отступил, чтобы теплый воздух, струившийся из Полифемы, обвевал его со спины и окутывал, словно плащом.

Затем он пристально всмотрелся в полумильную даль, которая отделяла его от матери, но не смог разглядеть ее. Мать скрывали сумерки и темнота распахнутого зева ее поработителя.

Он отстучал ей морзянкой:

— Переключись на рацию, на ту же частоту.

Паула Феттс так и сделала. Безумно волнуясь, она стала расспрашивать его, все ли у него в порядке.

Он ответил, что у него все отлично.

— А ты ужасно по мне скучал, сынок?

— О, очень.

Сказав это, он слегка подивился про себя, почему его голос звучит как-то загробно. Очевидно, от отчаяния, что ему уже никогда не увидеть ее.

— Я чуть с ума не сошла, Эдди. Когда тебя схватили, я со всех ног бросилась бежать оттуда. Я понятия не имела, что это было за ужасное чудовище, которое напало на нас. А потом, на полдороге с холма, я упала и сломала ногу...

— О, только не это, мама!

— Да. Но мне удалось добраться до корабля. А там уже я сама вправила себе кости и сделала уколы В. К. Правда, реакция моего организма оказалась не совсем такой, как следовало бы. Среди людей иногда такое случается, ты ведь знаешь, и тогда лечение затягивается вдвое.

Но когда я встала наконец на ноги, я взяла ружье и ящик с динамитом. Я собиралась взорвать то, что мне казалось тогда чем-то вроде каменной крепости или сторожевого поста неких существ. Я и понятия не имела об истинной природе этих тварей. Но сначала я все-таки решила разведать. Я собиралась вести наблюдение с валуна на другой стороне долины. Но я попалась в ловушку этой зверюги.

Послушай, сынок. Прежде чем мне обрубят связь, хочу тебе сказать, чтобы ты не терял надежды. Не сегодня-завтра я сбегу отсюда и спасу тебя.

— Как?

— Если ты помнишь, в моей лабораторной сумке есть кое-какие канцерогены для работы в полевых условиях. Ну, да ты знаешь, что иногда зачаточник Матери, когда его разрывают при спаривании, поражается раком вместо зачатия потомства — то есть развивается нечто противоположное беременности. Я ввела в зачаточник канцероген, и уже выросла чудесная раковая опухоль. Через какую-то пару дней она умрет.

— Мама! Но ты же будешь заживо похоронена в той разлагающейся массе!

— Нет. Эта тварь сказала мне, что когда один из ее сородичей умирает, то губы рефлекторно открываются. Что позволяет молодняку — если таковой имеется — спастись бегством. Послушай, я собираюсь...

Щупальце, обвившись вокруг него, втянуло его через диафрагму обратно. Диафрагма закрылась.

Когда он снова переключился на несущую частоту, то услышал:

— Почему ты не переговаривался? Что ты делал? Скажи мне! Скажи!

Эдди рассказал ей. Последовало молчание, которое можно было истолковать как удивление. Придя в себя, Мать произнесла:

— С этого времени ты будешь беседовать с другим самцом только через меня.

Она явно завидовала и приняла в штыки его способность менять диапазоны волн. Возможно, ей было даже нелегко принять саму эту идею.