Миры Филипа Фармера. Том 10. Река Вечности. Мир Реки. Рассказы - [109]

Кресло осторожно поставили перед «дворцом» Крамера, громадным бревенчатым строением на вершине низкого холма. К Крамеру подошел де Фалья, чтобы поприветствовать того. Затем оба произнесли речь. Микс стоял слишком далеко и потому не расслышал ни одного слова из того, что говорили.

В лагерь привели нескольких раздетых догола пленников, подталкивая их в спины копьями и заставляя идти быстрым шагом. Среди этих грязных, избитых и окровавленных людей был Иешуа. Он сразу сел, привалившись спиной к стене. Голова его поникла, словно Иешуа был глубоко подавлен. Том стал кричать ему, пока кто-то не спросил, кого он зовет. Спросивший прошел через весь лагерь и заговорил с Иешуа. Сначала Том подумал, что Иешуа собирается и дальше не замечать его. Он коротко взглянул на Тома, и голова его снова свесилась на грудь. Но вскоре Иешуа встал, немного неуверенно, и медленно направился к кольцеобразной загородке. Он вглядывался в промежутки между бревнами. Его лицо и тело были покрыты синяками и ссадинами от побоев.

— Где Битнайя? — спросил Том.

Иешуа снова опустил глаза.

— Ее насиловали, когда я последний раз видел ее, — проговорил он глухо. — По очереди. Их там много было, желающих. Она, должно быть, умерла. Когда меня посадили на корабль, она уже не кричала.

Микс махнул рукой, показывая на группу пленниц:

— А эти?

— Крамер сказал, чтобы нескольких оставили в живых… для костра.

Том что-то буркнул про себя.

— Этого-то я и боялся, — сказал он. — Вот почему они не убили меня. Крамер собирается особо посчитаться со мной.

Он не добавил — хотя и подумал, — что Иешуа наверняка тоже попал в разряд «привилегированных». Впрочем, Иешуа, вероятно, знает об этом.

— Если нам затеять свару, то можно вынудить их убить некоторых из нас, — сказал Том. — Если нам очень повезет, мы окажемся в числе «забвенных» покойных.

Иешуа поднял голову. Широко раскрытые глаза горели исступленным огнем.

— Если б только человеку не надо было жить снова! Если б он мог стать прахом навеки, а его тоска и страдания смешались бы с землей, съеденные червями, как и его тело! Но нет! Нет ему спасения! Он вынужден снова жить! Снова и снова! Только Бог может избавить его!

— Бог? — переспросил Том.

— Это просто такая манера говорить. Старым привычкам тяжело умирать.

— Просто сейчас черная полоса, — сказал Том, — но в промежутках между трудными временами живется не так уж плохо. Черт, да я уверен, что люди когда-нибудь прекратят драться между собой. Во всяком случае, почти прекратят. А сейчас смутное время. Мы все еще перевоспитываемся. Слишком многие ведут себя по-прежнему — как на Земле. Но здесь совсем другие обстоятельства! Здесь человека невозможно подчинить. Его нельзя привязать ни к работе, ни к дому, потому что при нем всегда запас пищи, а построить новый дом недолго. На какое-то время его можно сделать рабом, но он или убежит, или убьет себя, или вынудит своих поработителей убить его. И вот он снова жив и здоров, и к тому же на свободе. И у него есть все шансы жить счастливо.

Послушай! Мы сейчас можем заставить тех каналий убить нас, и тогда нам не придется испытать всю ту боль и страдания, которыми Крамер рассчитывает угостить нас. Стражников сейчас здесь нет. Отодвинь засов на воротах и выпусти меня. Как видишь, сам я не могу этого сделать: я не достаю через ворота. Выйдя отсюда, я столкуюсь с остальными, и тогда начнем заварушку.

Поколебавшись, Иешуа ухватился за огромную головку массивного болта и с усилием вытащил его. Микс распахнул тяжелые ворота и вышел из своей тюрьмы в тюрьме. Хотя в самом лагере стражников не было, их было полно на вышках за стенами и на башнях. Они видели, как Том выходит, но не возражали. И Том сделал вывод, что его так или иначе должны были вскоре выпустить из этой клетки. Он просто избавил их от лишних хлопот.

Еще немного, и наступит та минута, когда пленников гуртом погонят из лагеря.

Он подозвал остальных — а их было около шестидесяти.

— Послушайте, бедолаги! Крамер приговорил вас к мучительным пыткам! Он собирается устроить грандиозное представление, римский цирк! И мы все скоро очень здорово пожалеем, что родились на свет, хотя мне думается, вы и так это знаете. Поэтому я предлагаю оставить их в дураках! И самим себя избавить от страданий! И вот что я думаю, мы должны сделать.

Его план показался им чудовищным, главным образом потому, что это было неслыханно. Но зато план предлагал своего рода бегство, о котором никто бы и не подумал, что оно тоже может быть бегством. И, наверное, стоило предпочесть его, нежели просто сидеть здесь и ждать, словно стадо больных овец, когда их поведут на бойню. Усталые глаза пленников немного оживились; их измученные, избитые тела стали распрямляться, наполняясь надеждой.

Против был один только Иешуа.

— Я не могу лишить человека жизни.

Том раздраженно возразил ему:

— Но ведь ты и не будешь этого делать! Здесь значение слова «убить» иное, чем мы знали на Земле. Ты подаришь человеку жизнь! И спасешь его от мучений!

— Вовсе не обязательно отнимать у кого-то жизнь, — вмешался какой-то мужчина. — Он может добровольно стать одним из тех, кто погибнет.