Миры Филипа Фармера. Том 06. В тела свои разбросанные вернитесь. Сказочный пароход - [142]

— Если честно, то да, меня это расстраивало, — ответил Клеменс, выпустив изо рта густой клуб дыма. — Говоря по правде, это почти убивало меня! Дело в том, что разум человека и его рефлексы — две разные вещи. Я ненавижу это деление, но оно существует помимо моей воли. Однако мне и в голову не приходило вмешиваться в их личную жизнь. Мы познакомились, а затем стали добрыми соседями. Прошел год, и мое неприятие этой супружеской пары исчезло — вернее, почти исчезло. Я верю, что со временем оно вообще пропадет.

— В отличие от таких либералов, как вы, молодежь конца двадцатого века не волновалась бы по такому поводу. Мы приняли равенство сердцем, а не умом.

— Вы хотите сказать, что мой случай безнадежен? — спросил Сэм. — И что тесемочки благих намерений не удержат груза накопленных предрассудков?

— Держитесь курса, старина, — ответил Фаербрасс, перескочив на английский язык — вернее, его вариант. — Отклонение на два градуса — это лучше, чем полный разворот Ключ на старт, и все дела!

Он ушел. Сэм остался один. Докурив сигару, Клеменс встал, вышел из дворца и отправился к себе домой. По дороге ему встретился Герман Геринг. Голова проповедника по-прежнему была обмотана полотенцем, но лицо стало менее бледным, а глаза — не такими странными.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Сэм.

— Еще неважно, но я могу уже понемногу ходить. Правда, временами в голову впивается адская боль, будто невидимый молоток вбивает в мозг раскаленные гвозди.

— Я не любитель людских страданий и поэтому хочу вас предостеречь, — сказал Клеменс. — Вы можете избежать крупных неприятностей и еще больших мук, если соблаговолите покинуть Пароландо.

— Вы мне угрожаете?

— Нет. Я не сторонник агрессивных действий. Однако здесь есть немало людей, которые под горячую руку могут разорвать вас на части или просто утопить в Реке. Ваши проповеди действуют всем на нервы. Они противоречат духу и целям, которые объединяют нашу страну. Пароландо — это государство, которое строит пароход! И мы гордимся поставленной задачей! Да, мы провозгласили свободу слова. И каждый наш гражданин, выражая свое мнение, находится при этом под защитой закона. Но, читая свои проповеди, вы намеренно подталкиваете людей к преступлению. А я не желаю наказывать их за вынужденную оборону от вашей нескончаемой болтовни. Одним словом, мы решили, что вы уже выполнили свой христианский долг и можете удалиться с нашей территории. Тем самым вы сделаете воистину праведное дело, перестав побуждать добродетельных мужчин и женщин к свершению насилия.

— Я не христианин, — мрачно ответил Геринг.

— Меня восхищают люди, которые могут признаться в этом. И я еще не встречал проповедника, который бы вот так просто говорил подобные вещи.

— Синьоро Клеменс, в свое время я читал ваши книжки — сначала на немецком, потом на английском. Но ветреность, шутки и даже мягкая ирония не приведут нас к взаимному пониманию. Да, я не христианин, хотя и стараюсь придерживаться лучших заповедей Христа. Я — миссионер Церкви Второго Шанса. Как вы знаете, все земные религии дискредитировали себя, и им нет места в этом новом мире. Наша церковь стала первой религией, которая расцвела на кладбище духовного наследия Земли. И только она может выжить в создавшихся условиях…

— Избавьте меня от своих лекций, — взмолился Сэм. — Я уже устал от вас и ваших предшественников. Неужели вам не ясна моя позиция? Из чистого дружелюбия и желания уберечь вас от беды я советую вам убраться отсюда — причем немедленно! Иначе вас просто убьют!

— Ну и что? Тогда я проснусь на рассвете где-нибудь в другом месте и понесу слово Истины тем, кто должен его услышать. И ныне и присно во веки веков алой кровью мучеников сеялась церковь! И убивающие нас станут той дланью, которая бросит семена Истины на новые целинные земли. Так пусть же наши убийцы распространяют веру вверх и вниз по Реке! Через смерть свою мы понесем людям весть о вечном спасении!

— В таком случае мне остается пожелать вам счастливого пути, — проворчал Сэм, переходя на английский, как часто поступал в минуты раздражения. — Но скажите, вас не тревожит тот факт, что шансеров убивают все больше и больше? Вы не боитесь однажды остаться без тела?

— Что вы имеете в виду?

— Вашу доктрину, мистер Геринг.

Заметив недоуменный взгляд собеседника, Клеменс вновь перешел на эсперанто:

— Одна из ваших основных догм, если я не ошибаюсь, утверждает, что этот мир является преддверием вечной жизни. Воскрешенному человечеству якобы дано ограниченное время, которое многим кажется долгим — особенно если они не находят здесь счастья. Вы принимаете без всяких доказательств некий аналог души, который называете психоморфом, верно? Немного похоже на Ка египтян. Вам пришлось ввести такое понятие, чтобы объяснить сохранение человеческой личности. Без души умерший человек являлся бы мертвецом, даже если бы его заново воспроизвели и оживили. Второе тело представляло бы собой точную репродукцию, а «лазари», наделенные разумом и воспоминаниями умерших людей, оставались бы, мягко говоря, живыми дубликатами. Они, конечно, могли бы считать себя теми, кого изображали, но настоящего земного человечества больше не существовало бы.