Миры Филипа Фармера. Том 03. Лавалитовый мир. Гнев Рыжего Орка - [165]

— Что за тайна тайн?

— Если все вселенные, кроме первоначальной, были созданы властителями, то кто создал первоначальную? И зачем?

— Только молодые способны всерьез заниматься вопросами мироздания. Когда ты достаточно подрастешь, чтобы понять, что ответов на эти вопросы нет, ты перестанешь спрашивать.

— Надеюсь, что никогда не вырасту настолько.

Порсена улыбнулся. Эта улыбка, наверное, кажется Джиму столь же загадочной, как у сфинкса. Парень, возможно, считает, что за этой гранитной египетской улыбкой скрывается мудрость веков.

И точно, скрывается. Потому что доктор знает о тайнах бытия столько же, сколько и сфинкс, а именно — ничего.

Тайны тайн неразрешимы и в этом мире, и во всех других.

Самое большее, что может сделать человек, — это попытаться решить «мелкие» тайны. Они достаточно велики для нас.

Послесловие д-ра Джеймса Джаннини

I

Однажды, в ничем не примечательный день, одна замечательная английская девочка по имени Алиса прошла сквозь зеркало — и очутилась в причудливом фантастическом мире. Алиса была единственной в своем роде, поскольку ей удалось войти в фантазию, созданную другим человеком, а затем вернуться в альтернативный «реальный» мир. Возьмем для сравнения шизофреников и прочих психотиков — они обитают в своих собственных бредовых мирах и испытывают трудности с возвращением в реальный мир — в систему, общую для человечества. Дети тоже часто живут в тайном мире своей фантазии. Они почти не знают проблем, лавируя между двумя этими планами — фантазии и реальности, — но не умеют ввести взрослых в свой тайный мир.

Потому так и трудна работа психиатров, что им недостает волшебного дара Алисы. Каждый пациент с бредовыми идеями — истинный властелин своей собственной вселенной. Каждая такая вселенная уникальна и присуща лишь данному индивидууму. У нее своя территория, своя база памяти и свой символический язык. Если психотерапевт проникнет в такой мир, он получит возможность найти корни изначальной травмы и добиться желаемого результата. К несчастью, пациент оставляет за собой право менять свою персональную реальность, когда только захочет. У одних такие перемены происходят хаотически, у других, видимо, лишь тогда, когда им грозит неизбежное вторжение в их мир.

Знаменитый английский психотерапевт Р. Д. Лэнг создал школу, согласно которой шизофренический психоз предлагается считать альтернативным, полноценным вариантом реальности. Эта модель представляется полезной, по крайней мере, на ранней стадии терапии. Однако попытка проникнуть в суть психоза требует высокого профессионализма и большой затраты усилий. Эти затраты часто пропадали втуне. Пациент, единственный владелец своей бредовой системы, контролировал доступ в нее и менял ее форму.

Отчаявшись проникнуть за железный занавес, многие психиатры предпочитают полагаться на особый класс лекарственных средств, называемых нейролептиками, и с помощью этих средств борются с психозами. Мне всегда казалось, что это решает классическую проблему врача лишь наполовину. Нейролептики, используемые без применения других методов, снимают симптомы, но не устраняют причину расстройства. А с исчезновением бредовых симптомов может исчезнуть и ключ к причине, собственно и вызвавшей подобный бред.

Алисе удалось пройти сквозь альтернативный мир невредимой. Этому миру была присуща некоторая стабильность. Если некоторые персонажи в нем и меняли форму, например, ребенок Герцогини, основа шахматно-зазеркального мира оставалась незыблемой. Именно доступность и стабильность делает этот мир столь привлекательной альтернативой запертой наглухо зыбкой трясине, которую являет нам бредовая субреальность отдельного пациента. Бальзамом для психотерапевта, следовательно, мог бы стать мир с некими твердыми точками опоры и дверью, обеспечивающей свободный вход и выход.

За время моего пребывания в Йейле в качестве психиатра я встречался со многими пациентами, чьи миры были для меня закрыты. Их страхи и мои нейролептические средства казались мне двойной печатью, навсегда преграждающей мне доступ к тем коренным источникам страха, что отталкивали пациентов от реальности. В Йейле я и пришел к мысли использовать научную фантастику или «фэнтэзи» в качестве альтернативной реальности, которую мы с пациентом могли бы исследовать вместе.

К счастью для себя, я открыл цикл Филипа Хосе Фармера «Многоярусный мир». Он показался мне идеальным средством для исследования и лечения психических расстройств. «Врата» обеспечивают легкий доступ в его миры. Характеры привели бы в восторг Юнга: это целый набор архетипов, прямо-таки созданных для ретроспективного анализа. Разнообразие карманных вселенных предоставляет богатый, но ограниченный строгими рамками выбор реальностей.

На подступах к «многоярусной терапии» я попросил нескольких пациентов с психотическими симптомами прочесть серию Фармера. Далее в процессе терапии мы стали обсуждать не поступки самих пациентов, а сюжеты книг. Затем эти беседы приобрели более четкую фокусировку, чтобы пациент мог соотнести свой жизненный опыт с опытом персонажей Фармера. Теперь, когда пациент в промежутке между нашими сеансами испытывал стресс и, соответственно, срыв, в его психотическую реакцию все больше вклинивался «Многоярусный мир». По мере того как книжная вселенная вытесняла сугубо идиосинкразические формы альтернативной реальности, я получил возможность проникнуть в укромный мир своего пациента. Я чувствовал себя астрономом, который долго наблюдал Марс в кривом зеркале и наконец получил возможность ступить на красные пески этой планеты собственными ногами. И поскольку мы с пациентом встречались на общей планете, терапия быстро двинулась вперед.