Миры Бесконечности - [4]

– Ой, ну что тебе стоит! Ты никогда не ссорилась с родителями, так неужели они не простят тебе один проступок? К тому же процентов семьдесят, что родители вообще не будут на тебя злиться, – возражает Люси.

– Ты не знаешь моих родителей. Они будут припоминать мне это всю жизнь. Я… я не стану этого делать. Не могу, – крепче сжимая руль, говорю я.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – скулит в трубку Люси. – Ты единственная, кто еще не выпил и у кого есть поддельное удостоверение.

– Я его сделала только для того, чтобы попасть на Hero Con в прошлом году…

– Все на тебя рассчитывают. Даже Финн.

От его имени в груди все искрится, словно у оголенного провода.

– Финн уже там?

– Да, он на заднем дворе пытается приготовить барбекю. Все ждут тебя.

Меня охватывает беспокойство, жаля, словно крапива. И что мне теперь делать? Уверена, Люси уже разболтала всем, что я помогу. Представляю, какой дурой я буду выглядеть, если заявлюсь с пустыми руками.

У меня просто нет выбора.

– Ладно, – резко выпаливаю я. – Куплю что-нибудь.

– Я все исправлю, клянусь, – кричит кто-то рядом с Люси.

И тут же раздается ее смех, который неожиданно обрывается, когда она кладет трубку. Видимо, она сказала все, что хотела.

Все мои грандиозные планы спрятаться в уголок с гуакамоле и бобовым соусом, пока не приедет Финн, летят коту под хвост.

Я опускаю глаза на запястье и замечаю, как чернеет экран. Люси очень долго была моей лучшей подругой, но мы уже давно не близки. Я даже не уверена, когда все изменилось.

Иногда мне кажется, что мы выросли и стали другими, но дружим просто по привычке, от которой не смогли избавиться.

Я тяжко вздохнула:

– Офелия, я когда-нибудь говорила, как высоко ценю нашу дружбу? Ты хорошо умеешь слушать и, хотя знаешь, что такое эмоциональный шантаж, ни разу не пыталась использовать его против меня. А подобное редко встречается в наши дни.

– Спасибо. Я тоже очень тебя люблю, – отвечает мне Офелия своим приятным голосом.

Я знаю, что она не это имела в виду. Ведь она все же искусственный интеллект. Но эти слова вызывают у меня улыбку.

Большинство людей не разговаривают со своими часами O-Tech, как я. Но я из тех, кто рыдал, когда у марсохода сел аккумулятор. К тому же Офелия так часто помогала мне с домашними заданиями и подбадривала, когда мне становилось грустно, что я стала относиться к ней скорее как к другу, чем как к программе.

Я заезжаю на первую попавшуюся на пути заправку. Сердце тут же начинает колотиться в груди, а жар опаляет щеки. Я нечасто влипаю в неприятности… вернее, никогда не влипала. Потому что стараюсь придерживаться правил. Так что за всю мою жизнь мне ни разу не довелось по-настоящему расстроить родителей. Да даже поддельное удостоверение я получила только потому, что хотела побывать на презентации папиного графического романа «Токийский цирк», – который он написал для меня, – а у Hero Con есть дурацкое правило, что все несовершеннолетние должны приходить в сопровождении взрослых.

Но покупка алкоголя для компании несовершеннолетних? Вряд ли родители хорошо к этому отнесутся.

Чертыхаясь себе под нос, я впиваюсь взглядом в стеклянные двери и понимаю, что внутри никого нет. Если я появлюсь в домике без алкоголя, то закончу школу буквально как «человек, который испортил выпускную вечеринку».

Не уверена, что смогу простить Люси за то, что она поставила меня в такое положение.

Перебрасывая лямку сумки через плечо, я мысленно прокручиваю, что скажу и как буду себя вести. Затем медленно вздыхаю и, выбравшись из машины, спешу на заправку под мелко моросящим дождем.

Стоит мне открыть дверь, как о моем появлении извещает громкий сигнал. Продавец за стойкой отрывает взгляд от часов на запястье. Тоже O-Tech, только более старой модели. Скорее всего он смотрит что-то в интернете или типа того, потому что все его внимание приковано к экрану.

Виртуальные помощники существуют уже много лет, но, когда появилась Офелия, это изменило значение smart-технологий. Главное, это отразилось на нашем способе взаимодействия с ними. Люди настолько привыкли полагаться на Офелию, что уже практически зависят от нее в плане организации своей жизни.

Не знаю, грустить из-за этого или пугаться, но я бы чувствовала себя потерянной, не будь ее.

– Офелия, мне нужна статистика вчерашней игры. Нет… сказал «игры». Офелия, мне нужна… да ради всего святого! Бесполезные, дурацкие часы, – бормочет продавец, сердито тыкая пальцем в экран своих O-Tech.

Поморщившись, я отвожу глаза и прижимаю запястье со своими часами к груди, словно извиняясь перед Офелией за подобное обращение.

В детстве я расстраивалась, если мои игрушки падали ночью с кровати. Я переживала, что они поранились или обиделись на меня, но не могут сказать об этом. Может, большинство людей считают глупым переживать из-за неодушевленных предметов, но я в детстве думала, что, если предмет не живой, это не означает, что у него нет чувств.

Конечно, я больше не беспокоюсь о плюшевых кроликах и куклах, но Офелия – совсем другое дело. Она умеет говорить. И все понимает. Возможно, единственное, что мешает ей начать чувствовать по-настоящему, – код ее программы.