Миртаит из Трапезунда - [92]

Рядом с роскошной кроватью стоял круглый столик с ужином, предназначавшимся для меня одного. На большом серебряном блюде я обнаружил зажаренного в масле фазана, которого так жаждал получить на ужин Агапит. Кроме того, здесь имелся свежий сыр, а также невероятно ароматный хлеб с семенами кунжута, который был не иначе как только что вынут из печи.

В гостях у Никиты Схолария мне начинало нравиться. Я сел на кровать и с аппетитом принялся за еду.

Глава 19. Гора Митры

Наутро меня разбудил слуга, все тот же, что сопровождал вчера вечером до комнаты. Иначе проспать в мягкой и уютной постели я мог бы, наверное, до обеда, а может быть, и до самого вечера. Умывшись и быстро позавтракав рыбным пирогом и супом с креветками, переоделся в принесенную мне почти новую одежду, что была пожалована от щедрот Никиты Схолария в связи с предстоящей нам аудиенцией у императора Василия.

Слуга старательно прислуживал мне, при этом не сказав ни единого лишнего слова. Сам факт того, что кто-то так суетится вокруг меня, казался до крайности необычным и непривычным. Конечно, в доме у моего отца были слуги и даже рабы, которые обслуживали нас, но в ту пору я был маленьким мальчиком и воспринимал все это как неотъемлемую часть своей жизни. Теперь же я настолько привык к самостоятельности, что назойливость слуги воспринималась мной как вынужденная необходимость, с которой мне временно требовалось мириться, раз уж в доме Схолариев так было принято.

Когда закончил с одеванием, слуга сопроводил меня в комнату, где уже находились оба Схолария: отец и сын. И если великий логофет был одет в официальное красное с золотом одеяние, положенное его чину при дворе, то Агапит принялся за старое и вырядился по последней моде. На нем была далматика цвета синей лазури с широкими рукавами и безумно дорогой вышивкой золотой нитью на груди. Длинные волосы Агапита приобрели прежний лоск и блеск. Завитые идеально ровными крупными кудрями, они ниспадали мужчине на плечи и придавали ему более женского изящества, нежели суровой мужественности, которая проявилась в нем сполна во время нашего недавнего путешествия к туркоманам. Стоял сын Никиты Схолария в картинной позе, внимательно изучая свои руки, а точнее, ногти, которые были начищены у него, словно у какой-нибудь придворной дамы, до чуть розоватого блеска.

Неожиданно меня охватило любопытство и даже непременное желание узнать больше о других членах семейства Схолариев. Я попытался представить себе, какой должна была быть жена великого логофета. Такой же сдержанной и строгой, как он сам, или же красивой и порывистой, как Агапит, который, как я уже мог убедиться, и по характеру, и по внешности мало походил на своего отца.

Я предположил, что у Никиты Схолария могли быть и другие дети, кроме Агапита и Лавинии. Вдобавок сам Агапит в силу своего возраста определенно должен быть женат. Супруга отчего-то представилась мне под стать ему, а именно – божественно прекрасной и с такими же странностями в характере, какие были у Агапита.

– Время пришло, едем во дворец! – отдал команду великий логофет, чем вывел меня из недолгих размышлений.

На прием к императору Трапезунда мы отправились верхом в сопровождении восьми личных телохранителей Никиты Схолария. Наша конная процессия уверенно шествовала по улицам города, и прохожие, встречающиеся на пути, в спешке расступались перед нами. Кто-то из них узнавал великого логофета, а кто-то просто видел в солидном господине богатого и влиятельного чиновника, которому лучше не переходить дороги в прямом и переносном смысле.

Я ехал на серой немолодой кобыле в яблоках, что была не пуглива и этим превосходно подходила для недолгих поездок по городу. Мне казалось, что в этот раз мы уж точно направляемся в Цитадель, но я вновь ошибся. Миновав Средний город, а затем прекрасную улицу Виа Империале, мы выехали на Майдан. Почти сразу покинув огромное пространство, переполненное разным людом, принялись подниматься на высокий холм, известный в народе как гора Митры.

И если под холмом располагался монастырь Богородицы Теоскепасти, в котором два последних года провела Ефросинья-Ирис, то на самой горе находился летний дворец императора Василия. В свою сезонную резиденцию государь нынче перебрался подозрительно рано и, на радость придворным сплетникам, без своей молодой ромейской супруги.

Летний дворец василевса был выстроен в красивом и удивительно живописном лесу. Воздух здесь был наполнен какой-то невероятной свежестью и приятной прохладой, а веселое щебетание птиц действовало на редкость упоительно и умиротворяюще. А еще с горы Митры открывался воистину чудесный вид: город и бездонное голубое море были отсюда как на ладони.

Двухэтажное здание дворца было возведено из белоснежного камня, а его узкие продолговатые окна облицованы красным кирпичом, выложенным сложным геометрическим орнаментом. Войти в здание дворца можно было через три двери, из которых средняя изготовлена из серебра, а две крайние – из полированной меди. Во дворе летней императорской резиденции стояла большая медная чаша, края которой были окованы серебром. Рядом с ней находились две фигуры драконов с разинутыми пастями. Чудища выпускали водяные струи и заполняли живительной влагой все пространство великолепной чаши, доставляя великую усладу в жаркие летние дни.