Миртаит из Трапезунда - [85]

– Только до денег он сильно жадный, – вставил молодой солдат. – Вот в прошлом году моя жена…

– Заканчивайте вашу болтовню. Где живет ваш многоумный еврей? – грубо перебил разговорчивых стражников Агапит.

– Езжай, господин, по главной дороге до крепости. Потом поверни направо и поднимись вверх по холму. Там ты увидишь маленький каменный дом с большой шестиконечной звездой над дверями, в котором и живет лекарь Мойше, – услужливо пояснил хриплый.

– Благодарю, – и Агапит бросил каждому из говорливых стражников по медной монете.

Впятером мы въехали в город.

На обочине дороги я приметил мужчину, который вместе со своим приятелем с явным интересом наблюдал за нами все то время, что Агапит разговаривал с городскими стражниками. Приглядевшись, я признал в любопытствующем Геннадия Уса, командира дозорного отряда дуки Льва Кавасита, который несколькими днями ранее наткнулся на нас в лесу. Сподвижник Каваситов, однако, не предпринял ни единой попытки приблизиться к нам и заговорить. Поэтому наш небольшой отряд неторопливо прошествовал мимо, и никто из моих сотоварищей даже не обратил внимания на Геннадия Уса.

Впереди показалась крепость. Построенная из светло-коричневого камня, она полностью занимала небольшой скальный выступ, что резко врезался в волны неспокойного моря. Мы свернули направо, как указали нам городские стражники, и, поднявшись вверх по холму, уперлись в крошечный каменный домик с крупно намалеванной шестиконечной звездой над деревянной, местами слегка надтреснутой дверью.

Агапит спешился и привычно сунул мне поводья своей лошади. Не церемонясь, он взошел на невысокое крыльцо и начал с силой стучать кулаком в старую дверь.

В доме послышался какой-то еле уловимый шорох, а в темном окне мелькнул скудный свет от восковой свечи.

Дверь медленно и со скрипом отворилась. На пороге стоял старик с длинными седыми волосами и с намного более длинной неряшливой бородой. Узкие щелочки его глаз лукаво скользнули по всем нам, внимательно оценивая и изучая.

Старик заговорил с нами первый своим дребезжащим голосом:

– И зачем было так шуметь, молодые люди? Час поздний, я сплю и не жду гостей.

– Ты лекарь по имени Мойше, старик? – и бровью не повел Агапит.

– И что, если так? – с вызовом ответил еврей. – По тебе вот и не скажешь, что ты больной, если только немного буйный. Посмотри, как расшумелся.

– Болен не я, а мой друг, – объяснил Агапит и указал старику на друнгария Леонида, который, отказавшись от нашей с Демиром помощи, начал несколько неуклюже слезать со своего коня.

– Мои услуги стоят денег, – щурясь, рассматривал Леонида еврей Мойше. – Будет ли у тебя, чем заплатить? Я, знаешь ли, молодой человек, благотворительностью не занимаюсь.

– Хватит брюзжать, старый ты еврей. Я заплачу тебе сполна, если вылечишь рану моего друга, – с раздражением в голосе пообещал Агапит.

– Колотая или резаная? – мгновенно оживился старик.

– Что? – не понял Агапит, придерживая Леонида, который поднимался на невысокое крыльцо.

– Рана, говорю, какая? Колотая или резаная? Глухой ты, что ли? – и не думал тушеваться еврей.

– Резаная, – с усилием выдавил друнгарий. – Нанесена мечом вчера поутру.

– С тюрками или со своими единоверцами изволили воевать? – осведомился прозорливый еврей, впуская Леонида, а следом за ним и Агапита в свой дом.

– Какое твое дело старик? Я тебе плачу не за разговоры, а за работу, – сурово осадил еврея Агапит.

Я привязал лошадей во дворе и вместе с Демиром вошел в дом старого еврея. В нем оказалась всего-навсего одна комната, которая вся целиком была заставлена какой-то сильно обшарпанной мебелью. Стол, стулья, шкафы, сундуки и все другие поверхности в доме были заставлены бесчисленным количеством склянок, бутылок, пузырьков и чашек, а над нашими головами нависали толстые вязанки вонючих трав, которые мы все как один постоянно задевали своими головами.

Старик Мойше усадил друнгария на деревянный стул, который тут же затрещал. Я даже забеспокоился, что под весом Леонида хлипкая мебель еврея может развалиться прямо на моих глазах. Мойше тем временем размотал рану друнгария, которая, как я заметил, уже начала гноиться, и принялся за ее тщательный осмотр.

– Ну, что я могу сказать, – заговорил еврейский лекарь через какое-то время, обращаясь то ли к друнгарию, то ли к Агапиту, а может быть, и ко всем нам, что собрались в его доме. – Рана нехорошая, плоть начала гнить, отчего у молодого человека столь сильный жар.

– Скажи, старик, ты в силах что-то сделать или нам поискать кого-то помоложе да посноровистее? – уязвил неторопливого еврея Агапит, явно теряя остатки своего терпения.

– Не оскорбляйте Мойше, молодой человек, если вы не знаете Мойше, – кажется, не так уж и оскорбился еврей. – За такую рану не каждый лекарь возьмется, а если и возьмется, то сохранение руки не станет обещать. Случай-то непростой.

– Ты сам-то сможешь мне помочь? – с надеждой спросил у еврея Леонид.

– Если хорошо заплатишь, – без лукавства ответил старик. – А в остальном даже не утруждайте себя, молодые люди, тем, чтобы угрожать мне или запугивать. Я живу на этом свете очень давно и успел повидать всякого.