Миртаит из Трапезунда - [32]

Глава 7. Пир

Звуки красивой струнной музыки, легкие и ненавязчивые, ласкали мой слух. Огромный зал, что был украшен искусными мозаиками с изображениями сцен охоты и обильных праздничных трапез, был переполнен множеством людей. Именно здесь по случаю бракосочетания императора Василия и ромейской принцессы начался большой праздничный пир.

Как и предполагал мой сосед по комнате Михаил Панарет, императорский праздник поразил мое неискушенное воображение. Изысканные яства спускались в центр зала на огромного размера подносе откуда-то из-под потолка, а затем слуги разносили вновь прибывшие таким необычным способом кушанья по столам императорских гостей.

Подобным образом на столе у василевса оказался крупный молодой павлин в виде съедобной скульптуры. Тело павлина было покрыто перьями, а его яркий хвост на несколько метров свешивался с императорского стола. Голова павлина была украшена короной, клюв – позолотой, а вместо глаз были вставлены сверкающие всеми цветами радуги драгоценные камни.

Я сидел на мягком диване, за одним из праздничных столов в окружении незнакомых мне людей в голубых кафтанах, расшитых золотой бахромой.

– До чего славный пир! – с восторгом заявил мужчина с непропорционально широким лицом и маленькими бегающими глазками, что сидел по левую руку от меня. – Давненько я не припомню таких богатых застолий при императорском дворе!

– По такому знаменательному случаю, как сегодня, василевс не поскупился, – одобрительно вторил ему его совершенно лысый сосед.

– Так ведь и женится император не каждый день, – усмехнулся своей же остроте крупный мужчина, сидевший через стол напротив меня.

– А пожаловал нам всего-навсего пятьдесят асперов, – возмущенно проговорил мой широколицый сосед слева, упомянув вслух именно ту сумму, которую и я чуть ранее получил от императора в красном бархатном кошеле, мгновенно почувствовав себя настоящим богачом, ведь такого количества денег у меня прежде никогда не было.

– Тебе, Тарас, сколько денег не дай, всегда будет мало, – укорил моего соседа слева крупный мужчина напротив. – А вот я думаю, что пятьдесят монет серебром – очень щедрая прибавка к нашему обычному жалованию.

– Только представьте себе, сколько серебра от императора получил сегодня, к примеру, великий логофет Никита Схоларий! – никак не желал успокаиваться завистливый Тарас.

– Ну ты и хватил, – вступил в разговор мой сосед справа, могучий мужчина с немного вытянутым, гладко выбритым лицом. – Ты, Тарас, всю свою жизнь стоишь на воротах Цитадели и, по-видимому, так и останешься охранять их до конца своих дней. Тебе ли пристало считать доходы великого логофета?

– Как скажешь, друнгарий Леонид, – недовольно буркнул Тарас и тут же примолк, а я услышал знакомое имя.

О некоем друнгарии Леониде говорили вчера четверо, что забрали мой кошель с деньгами, когда я вздумал вступиться за моего нового мусульманского друга Демира. Поэтому теперь я с двойным любопытством, но пока лишь искоса, принялся наблюдать за плечистым мужчиной справа, что с аппетитом жевал очередную куриную ножку. Судя по реакции Тараса, друнгарий Леонид пользовался значительным авторитетом среди всех собравшихся на праздничном пиру.

В это время наш стол по-настоящему ломился от кушаний, достойных самых знатных и важных гостей императора, и я не припомню, чтобы мне когда-нибудь приходилось принимать участие в столь роскошной трапезе. На белоснежной скатерти, расшитой крупными золотыми орлами, стояли серебряные и позолоченные блюда. На одном из них лежал молодой поросенок, запеченный целиком и уложенный на блюдо вместе с деликатесной фригийской капустой. На другом блюде я увидел дикого журавля, зажаренного до золотистой корочки и политого густым пряным рассолом. К этому разнообразию добавлялась дюжина жирных трехгодовалых кур, начиненных миндалем, и десяток уток в чесночно-горчичном соусе. Запивать все это исключительное изобилие на нашем столе полагалось благовонным вином, которое, попадая в полупрозрачные кубки, приобретало невероятный золотистый оттенок.

Император Василий и его молодая супруга восседали за столом, расположенном на помосте в самом центре праздничного зала. Вместе с ними пировали мать василевса, деспина Джиаджак, и ближайшие люди из императорского окружения. По правую руку от государя я приметил Никиту Схолария, который о чем-то непрерывно переговаривался с императором Трапезунда. Палеологиня сидела слева от своего супруга и со скучающим видом, почти безучастно, ковыряла что-то у себя на тарелке двузубой серебряной вилкой.

– И все же славно, что нынче женщин стали приглашать на императорские пиры, – весело проговорил мой уже изрядно захмелевший сосед по имени Тарас, и его маленькие поросячьи глазки лукаво сверкнули, уставившись на соседний с нашим стол, за которым располагались знатные придворные дамы.

– Раньше им, бедняжкам, постоянно приходилось сидеть на женской половине дворца и света белого не видеть, – сочувственно кивнул крупный мужчина напротив меня.

– А сейчас нам хоть издали можно на их прелести полюбоваться, а если повезет, то и не только… – похотливо и с кривой ухмылкой заметил Тарас.