Миртаит из Трапезунда - [29]

– Все присутствующие в церкви должны располагаться в соответствии со своим чином, – сухо пояснил мой учитель.

То был, пожалуй, первый раз, когда я на собственной шкуре испытал всю силу и несправедливость иерархичных традиций, которые действовали не только в Константинополе, но были живы и в Трапезунде. Мне пришлось остаться в одной из наиболее отдаленных частей церкви и наблюдать за дальнейшими событиями лишь издалека.

Раздались первые аккорды несколько монотонной церковной музыки, и хор с высокими мужскими голосами запел какие-то плохо известные мне псалмы. На амвон, деревянное возвышение, что было установлено перед алтарем, торжественно взошел священник в искрящемся золотом одеянии и с очень длинной, будто бы серебряной, бородой.

– Митрополит Григорий, – с почтением прошептал немолодой мужчина рядом со мной, одетый в такой же голубой с золотом кафтан.

Следом за митрополитом на амвон поднялся император Василий, и спустя всего несколько минут в церковь через северные двери вошла ромейская принцесса. Девушка гордо взошла на помост перед алтарем и решительно встала рядом со своим женихом. По сравнению с императором Василием принцесса казалась маленькой и хрупкой девочкой, по росту едва доставая василевсу до плеча.

Церемония венчания началась, и митрополит Григорий приступил к чтению длинных, а местами даже чересчур длинных молитв. Его ровный, хорошо поставленный голос лишь изредка прерывало стройное многоголосье церковного хора.

Обряд венчания показался мне чрезвычайно долгой и однообразной процедурой. Признаюсь честно, что я никогда не питал особой тяги к религиозным службам и литургиям, хотя и считал себя истинным и добрым христианином. Непроизвольно мой взгляд принялся изучать церковь, которая показалась мне небольшой, а в сравнении с монументальной и величественной Святой Софией в Константинополе, так и вовсе крошечной.

Я внимательно рассматривал стены Богородицы Златоглавой, которые были украшены фресками из библейского цикла и изображениями многочисленных святых. В приалтарной части я разглядел мозаику, сделанную из невероятно дорогого и ценного камня греческих императоров бордово-фиолетового оттенка под названием порфира. Еще одной диковиной церкви оказалась мозаичная икона Пресвятой Богородицы, которая вся целиком была составлена из мельчайших кусочков драгоценных камней и металлов и излучала какое-то необыкновенное, кажущееся чудодейственным, сияние.

Откровенно заскучав на середине церковного ритуала, я принялся рассматривать людей, которые находились в церкви. Было очевидно, что подданные императора точно знали места, которые они в соответствии со своим рангом должны были здесь занимать. Так, ближе всего к алтарю находилась группа в красном и красно-золотом облачении, а затем чиновники в зелено-золотых и желтых одеждах, за ними стояли мужчины в бело-золотых и фиолетовых с золотом или серебром костюмах, а вот все люди вокруг меня были чиновниками младшего ранга и носили исключительно голубые, обшитые золотом, кафтаны.

Я перевел свой любопытный взгляд на галереи, что занимали верхний ярус церкви. Там, наверху, располагались знатные женщины и жены императорских чиновников. Среди множества незнакомых мне лиц в богатых и разноцветных нарядах я искал Элени, но безуспешно. У меня не было сомнений, что девушка должна была находиться в церкви, однако, она, судя по всему, выбрала место на другой стороне галереи, которая оставалась недоступной для моих глаз.

Церемония венчания завершилась, и митрополит Григорий официально провозгласил императора Василия и ромейскую принцессу мужем и женой. Теперь василевсу предстояло короновать Палеологиню и в строго установленном порядке наречь ее правительницей Трапезунда.

Из рук митрополита император Василий принял золотую корону и, повернувшись к своей молодой супруге, которая преклонила перед ним колени, возложил на голову девушки тяжелый золотой венец. В одночасье хор разразился радостными песнопениями, а василевс вместе с коронованной государыней Трапезунда величественно сошел с амвона под праздничные ликования всех присутствующих в церкви.

Следуя за императорской четой, чиновники принялись суетливо покидать церковь, но опять-таки в соответствии со своими статусными привилегиями. К моменту, когда я смог выйти из священной обители, погода на улице успела перемениться, и начал накрапывать мелкий косой дождь.

Я вновь увидел императора Василия и ромейскую принцессу. Супружеская пара находилась на церковной площади и, восседая верхом на лошадях, бросала в толпу медные монеты. Люди, пришедшие к церкви, шумели и кричали, как мне сначала показалось, от радости и восторга. Но вдруг дальние ряды пришли в движение и в стремлении получить деньги от императора начали давить на людей, стоящих впереди. Императорская стража предприняла попытку сдержать внезапный нажим, что привело к стремительно начавшейся в толпе давке.

Через минуту я слышал лишь дикий ор, безумное женское верещание и отчаянные крики тех, кто, не выдержав натиска толпы, упал на землю и оказался под ногами у вмиг обезумевших людей. Стражники императора, не сумев сдержать намного превосходящую их по численности толпу, отступили, и оцепление оказалось прорванным.