Мировой капитализм и план Дауэса - [24]
При таких условиях удовлетворение Францией интересов своих кредиторов — безнадежное дело, по крайней мере, в пределах предвидимого будущего. Любопытно отметить, что правительство Соед. Штатов, как и английское правительство, «держится прежнего убеждения, что вопрос о межсоюзных долгах С.-Америк. Штатам нужно совершенно отделить от репарационного вопроса»[26].
Правда, для оценки всех этих соображений необходимо все время иметь в виду, что речь идет только о финансовом положении Франции. Оригинальностью экономической жизни Франции является тот факт, что, будучи одной из наиболее благополучных стран Европы по общему положению народного хозяйства, она принадлежит в то же время к группе государств с наихудшими финансами. Дело объясняется относительно меньшей степенью обложения населения во Франции сравнительно с другими странами, участвовавшими в войне. Налоги на душу населения составляют во Франции только половину налогового обложении Англии. Это служит одним из тяжелых аргументов Англии против французской политики в вопросе о долгах. Для урегулирования своих финансов французское правительство должно проявить «финансовое мужество», усилив налоговый нажим. Но такого «мужества» не решались до сих пор проявить ни нынешнее правительство «левого блока», ни вчерашнее правительство «национального блока».
Особенность французской финансовой системы состоит еще в том, что в подавляющей массе налоги носят косвенный характер. Прямое обложение не только не увеличивается, но, наоборот, проявляет тенденцию к относительному падению. Так, за последние 2 года структура французских налогов изменялась следующим образом[27]:
Таким образом, по абсолютным цифрам косвенные налоги растут быстрее прямых. Крупная буржуазия находит способы перекладывать с себя бремя платежей на мелкую буржуазию и рабочий класс, которых уверяли, что «немец все заплатит!» Увеличить бремя налоговых платежей — значит рисковать вызвать острый кризис, политический и социальный, которого с достаточным основанием боятся правящие круги Франции.
Тяжелое финансовое положение Франции иллюстрируется довольно ярко печальным состоянием французской валюты, для поддержки которой понадобился заем Моргана в 100 млн. долларов, заключенный на тяжелых условиях, а также условиями недавно выпущенного внутреннего 5 % займа (январь-март 1924 г.), по которому, кроме установленного процента, должна уплачиваться при погашении премия в размере 50 % с номинальной суммы займа. Помимо чисто финансовых условий, заем Моргана был куплен ценою важных уступок со стороны Франции в репарационном вопросе, обязательством отказаться от политики займов на все время длительности американского займа и уравновесить бюджет путем значительного сокращения расходов. Несмотря на то, что левый блок был против займа, правительство Эррио фактически продолжало ту же политику, продлив срок займа, который истекал 12 сентября прошлого года.
О положении французских финансов и вообще о нравах, господствующих в кругах министерства финансов, также ярко свидетельствует скандал, который разыгрался во французской палате вокруг вопроса о банковской эмиссии. Обнаружилось, что французский банк без разрешения палаты превысил свое эмиссионное право, выпустив на 2 с лишним миллиарда франков сверх нормы. Палата реагировала на это очень легко: она увеличила эмиссионную норму на 4 миллиарда франков.
Падение франка, которое составляет злобу дня французской печати вот уже в течение года, и в котором видят чуть ли не национальную катастрофу, вызвано, впрочем, помимо причин финансового характера, также политикой французской тяжелой индустрии, которая, благодаря инфляции, увеличила свой вывоз на внешние рынки.
Мы остановились до сих пор только на вопросах бюджетного порядка. Но нужно все время иметь в виду, как это уже было нами подчеркнуто, что проблема долгов включает в себя также и проблему трансферта, которая еще менее разрешима, чем бюджетный вопрос. Это можно иллюстрировать хотя бы данными о состоянии французского расчетного баланса за 1923 г., который, по вычислениям руководителя экономического бюро французского банка, имел пассив в размере 3,800 млн. франков. Если даже допустить, что в расчетах допущено преувеличение пассивов, и принять во внимание все благоприятствовавшие балансу условия 1924 года, то, во всяком случае, можно безусловно констатировать отсутствие активного остатка, которое могло бы служить основанием для производства расчетов по долгам. А о реальном значении германских репараций мы уже говорили выше.
Правда, в отношении торгового баланса дела Франции обстоят лучше. Несмотря на финансовый хаос, или, вернее говоря, благодаря ему, Франция занимает неизменно выгодную позицию в международном обороте. Излишек экспорта за первый квартал 1925 г. выражается в сумме свыше миллиарда франков. За первый квартал прошлого года этот излишек составлял 755.877.000 франков. Здесь нужно, однако, иметь в виду большее обесценение франка в 1925 г.
Излишне останавливаться на положении других должников — Италии, Бельгии и пр. Насколько хуже их положение, видно хотя бы из того факта, что для Италии английский «Economist» считает необходимым консолидацию долга Соед. Штатам, из расчета ⅝ %, тогда как для Франции он принимает 2 %. Чтобы покончить с вопросом «о межсоюзных долгах», мы остановимся на той оценке проблемы, которую дал Кейнс в своих двух книгах, посвященных Версальскому договору, и на его последних предложениях, сделанных в связи с начавшимися переговорами о консолидации.
