Мировая революция. Воспоминания - [91]

Мой рассказ об изменении взглядов президента Вильсона на Австро-Венгрию был бы неполным, если бы я не указал еще на один источник, из которого черпал сведения об Австро-Венгрии президент Вильсон. Это был уже упомянутый проф. Геррон.

О профессоре Герроне читатель лучше всего узнает из его сочинений. Геррон – это один из тех американских идеалистов, для которых демократия является живой программой не только политической, но и моральной. Поскольку мне известно, проф. Геррон президента Вильсона в Америке лично еще не знал (во всяком случае, с ним много не встречался), лишь труды Геррона сблизили этих обоих людей, ибо Вильсон признал доводы американского профессора правильными и проникновенными. Проф. Геррон уже до войны был в Европе, а во время войны уехал в Швейцарию, где, как неофициальный поверенный Вильсона, вел переговоры со многими австрийскими политиками, особенно с осени 1917 г. и весь 1918 г.

Я познакомился с произведениями Геррона еще в Швейцарии и начал следить за его дальнейшей литературной и публицистической работой; я следил за американской политической публицистикой и особенно интересовался Вильсоном, так что я никак не мог пройти мимо проф. Геррона, о котором, кроме того, я уже кое-что слышал и до войны. И опять какая-то странная случайность привела меня к косвенным сношениям с проф. Герроном через Осуского.

После объявления войны Осуский чувствовал, что у него есть обязанность кое-что предпринять; он решил ехать в Европу, так как Америка в июне 1916 г., когда он именно решился, была нейтральной. Так как из-за подводной войны обыкновенные пароходы уже не ходили, он нашел транспортное судно, везшее военный материал, и таким образом пробрался ко мне в Лондон. Мне казалось, что молодой словак может принести пользу нашему делу пропагандой, а потому мы уговорились, что он поедет к д-ру Бенешу и научится французскому языку. Так он стал нашим сотрудником. Словацкая Лига в Америке, правда, дала ему инструкции, но, данные на расстоянии и без знания действительных условий, они не могли быть обязывающими. В 1917 г. Осуский одно время хотел вступить в войско.

В июле 1917 г. Осуский заехал как-то в Швейцарию. Ему показалось, что пропаганду против Австрии оттуда можно вести успешнее, чем из Парижа, так как в Швейцарию почта доходила из Австрии и Венгрии более регулярно и скоро. Когда в октябре 1917 г. до Парижа дошло известие, что на мирный конгресс, подготовляемый в ноябре в Берне, приедут Карой и Яси, Осуский в октябре окончательно переехал в Швейцарию. Как американский гражданин он вошел в сношения с американской миссией; когда он услышал, что у проф. Геррона бывают многочисленные лица для переговоров, он представился ему, и общий интерес их скоро привел к совместной работе. Осуский владел не только немецким, но и мадьярским языком и благодаря этому стал незаменим не только проф. Геррону, но и американскому посольству; как раз посольству и некоторым газетам он оказал услугу тем, что уличил венгерского переводчика и корреспондента в том, что он допускал ложь в сообщениях из Венгрии. Перед этим Осуский помог Сетон-Ватсону уличить в подделках сообщений венгерского корреспондента «Morning Post». Очень скоро он начал подавать различные доклады американскому посольству и проф. Геррону, которые были посылаемы в State Departement в Вашингтоне, а некоторые прямо президенту Вильсону. Благодаря своему знанию венгерских дел и личностей он мог осветить отступления от правды, которые дозволяли себе тогда Карой и Яси (даже самые приличные мадьяры в возбуждении от войны и полагаясь на незнание венгерских дел во Франции и Англии, допускали двусмысленности, различные неточности, а иногда и подделку), так что даже мадьярофильские газеты, которые мадьяры хотели привлечь на свою сторону, признали и осуждали нечестность мадьяр.

Я ожидаю, что Осуский издаст когда-нибудь обширные воспоминания о своей деятельности и встречах; вполне понятно, что он мне все сообщал, а следовательно, и я могу рассказать кое-что относящееся к делу. О политических сношениях проф. Геррона в Швейцарии я кое-что слышал и из иных источников; об этом говорилось в политических кругах, да и сам проф. Геррон не делал из этого тайны.

Меня интересовали, конечно, главным образом некоторые австрийцы, мадьяры и немцы, посещавшие Швейцарию и проф. Геррона. Это были проф. Ламмаш (о его переговорах с проф. Герроном опубликованы доклады их обоих), промышленник Мейнль из Вены, проф. Зингер («Zeit») и д-р Герц; далее, проф. Яффе из Мюнхена, д-р де Фиори тоже из Мюнхена (о его переговорах как будто в интересах баварского двора было недавно упомянуто в немецкой печати), депутат Гаусман ив кабинета принца Баденского, проф. Квидде, Шейдеман, а также Кароли и проф. Яси и др. Посредником иногда бывал барон де Ионг ван Бек ен Донк, бывший голландский чиновник, о пропагационной деятельности которого и о сношениях с австрийцами у меня были различные известия. У проф. Геррона бывали также югославяне – например, д-р Трумбич.

О сведениях, посылаемых проф. Герроном в Вашингтон, я слышал уже кое-что в Вашингтоне; для меня было важным, что президент Вильсон часть этих сообщений передавал Бальфуру. Позднее проф. Геррон большинство своих сообщений и меморандумов с ведома президента Вильсона посылал прямо Бальфуру, а тот сообщал их узкому кругу официальных лиц.