Мировая революция. Воспоминания - [87]

Чтобы предупредить действия Вены, мы объявили Национальный совет Временным правительством; мы вели об этом с д-ром Бенешем несколько раз переговоры, чтобы быть готовыми в нужную минуту. Теперь она настала; 13 сентября д-р Бенеш сообщил мне о положении в Париже и проект такого преобразования Национального совета; 26 сентября он получил мое полное согласие. После предварительных переговоров с правительством о нашем признании д-р Бенеш 14 октября официально сообщил союзническим правительствам об образовании нашего Временного правительства, пребывающего в Париже. Я был председателем Временного правительства и Совета министров, а также министром финансов; д-р Бенеш был министром внутренних и иностранных дел, Штефаник военным министром. Одновременно было сообщено о назначении следующих посланников: Осуского в Лондоне, Сихравы в Париже, Борского в Риме, Перглера в Вашингтоне, Богдана Павлу в России.

Министр иностранных дел Пишон признал Временное правительство сейчас же, 15 октября; за французским признанием последовало признание со стороны союзнических держав; таким образом, мы были de facto и de jure независимы, свободны! Манифест Карла пришел post factum.

Пришел он поздно и в другом отношении. Вена непрерывно старалась влиять через нейтральные государства – Швейцарию, Голландию, Швецию – на австрофильские круги в союзнических государствах. И во Франции были политики, которые бы хотели еще в последний момент вознаградить решительный отход Австрии от Германии, но Австрия хотя и обещала, с другой стороны, боялась Германии и своего собственного немецкого населения, а потому тянула. Поэтому опоздал манифест Карла, опоздал Ламмаш со своим правительством, опоздал и Андраши со своим признанием вильсоновской новой австрийской программы. Об этом как раз я и хочу теперь говорить.

Немецкие и австрийские военные и политические писатели сходятся во мнении, что ответ президента Вильсона от 18 октября на предложение мира со стороны Австрии приложил печать к судьбе Австрии и принес основное решение о нашей свободе. Вильсон лично и как представитель Соединенных Штатов стал в Европе огромной моральной и политической величиной: Америка приняла участие в войне без каких-либо видов на территориальную аннексию, а потому ее голос имел такое значение; американское войско было решающей частью союзнической армии.

Хочу теперь подробно изобразить конец Австро-Венгрии.

5 октября Германия обратилась к Вильсону с предложением перемирия; я уже писал, что немецкое военное командование само предложило 29 сентября своему правительству подать союзникам предложение о перемирии и мире. Немецкие военачальники поняли положение и действовали решительно, стараясь предупредить необходимость сдачи войска и выдачи оружия. Австрия и Турция присоединились к Германии и подали в тот же день подобную же просьбу. Германии был дан первый ответ (8 октября) в форме вопроса о подлинном смысле предложения; 14 октября Германии был дан окончательный ответ в отрицательной форме. Австро-Венгрии президент Вильсон ответил лишь 18 октября.

В своем предложении Австро-Венгрия дословно принимала программу Вильсона с его XIV пунктами и иными его заявлениями, взятыми особенно из речей от 12 февраля и 27 сентября 1918 г.; в первой из этих речей Вильсон докладывает Конгрессу о сделанной Гертлингом и Черниным критике его XIV пунктов и выводов Ллойд Джорджа; Вильсон сводит свою обширную программу к четырем пунктам. В речи от 27 сентября он устанавливает пять принципов для заключения мира и столько же для организации Лиги Наций. В Вене полагали, что такой услужливостью привлекут Вильсона – они не понимали отказа на мирные предложения, последовавшего в минувшем месяце.

Тем больше было волнение в Вене и в австрофильских кругах по поводу того, что Америка так долго не отвечала Австрии; в Вашингтоне даже пробовали нащупывать почву окольным путем. Когда наконец пришел ответ, то он был совершенно неожиданный.

Я узнал в это время, что император Карл готовит манифест, обещающий преобразовать Австрию – не Венгрию – в федеративное государство. Это была последняя попытка утопающего; в ней, однако, скрывалась опасность, на которую надеялись его авторы. Было необходимо помешать эффекту, который манифест мог еще иметь в тех кругах, где все еще оставалось много симпатий к Австро-Венгрии. Поэтому я воспользовался этим моментом для опубликования Декларации о независимости, о которой подумывал уже довольно долго. Логически эта декларация проистекала из самого создания нашего Временного правительства 14 октября, о чем мы и сообщали союзникам; была выбрана такая форма, которая бы могла напомнить Америке ее собственную прекрасную декларацию; наконец, у декларации нашей было и тактическое значение: в тот момент, когда был опубликован манифест Карла, над домом, где я жил, как председатель нашего Временного правительства, развевались флаги свободного чехословацкого государства, объявившего себя как раз единым властителем своих судеб…

В декларации я отверг позднюю попытку Карла создать австрийскую лжефедерацию и наметил главные принципы, которые Временное правительство кладет в основу нового государства. Первую редакцию я дал прочесть ряду своих друзей (между прочим, Брандейсу и редактору Беннету); их замечания по существу и по форме принял во внимание небольшой комитет, который последний paз просмотрел декларацию нашу со стилистической и правовой стороны (в нем участвовал замечательный специалист и юрист мистер Кальфи). Это был прекрасный пример гармоничной совместной работы и в то же время первый государственный акт высокого стиля, исполненный под моим руководством.