Мировая революция. Воспоминания - [6]

Так, в конце 1916 г. чехи и словаки начали становиться интересными, и о них начали кое-что узнавать и говорить; газеты давали объявления, что у них появится интервью со мной, и т. д.

Нам очень помогала Вена. Мы могли постоянно уличать ее во лжи. Преследование наших людей убеждало заграницу в правоте нашего движения – мученичество и кровь привлекали на нашу сторону; мы использовали особенно успешно арест и процесс д-ра Крамаржа и д-ра Рашина. Арест моей дочери Алисы принес нам пользу особенно в Англии и Америке – если сажают в тюрьму и женщин, значит, дело нешуточное; во всей Америке женщины посылали петиции президенту, прося его вмешаться, да и сами обратились через американского посла в Вену. Благодаря этой агитации наше движение стало популярным в Америке и Англии.

Вообще, антипропаганда, направленная против австрийской, немецкой и венгерской пропаганды, сделалась особой отраслью, в которой мы скоро отличились, главным образом потому, что хорошо знали условия жизни. Начиная с лета 1916 г. нам очень помогал американский словак Осуский благодаря своему знанию венгерского языка и жизни. Мы понимали смысл всех сообщений и соответственно их излагали. Мы читали между строчек и в наших пражских газетах. Кроме того, у нас были свои особые сообщения с родины, которыми мы, в зависимости от обстоятельств, пользовались. Наши военные сообщения оправдали себя, и потому их очень приветствовали; благодаря им мы приобрели много друзей. Кроме того, весьма содействовало нам то, что сообщения мы давали ради самого дела, отказываясь от вознаграждений. Мы за этим весьма строго следили.

Когда эта часть пропаганды разрослась в настоящую систему антишпионажа и шпионажа, стало довольно трудно контролировать всех сотрудников; но если не считать мелких отклонений, то все у нас прошло гладко.

Совершенно особой отраслью нашей пропаганды было проталкивать в немецкие и венгерские газеты сообщения о том, что делается в союзнических государствах. В Австрии и Венгрии все замалчивалось о действиях союзников, а поэтому мы старались провести контрабандным путем сведения в их газеты. Удавалось и это. Осуский мог бы рассказать прямо анекдотические случаи, как под видом полемики с Америкой он давал в будапештские газеты сообщения о той огромной помощи, которую Америка оказывала союзникам. Из венгерских газет эти сведения переходили в венские и пражские газеты.

В Америке Воска весьма ловко организовал плодотворный антишпионаж, благодаря которому добился для нас и для себя значительного политического престижа; но об этом позднее. В России были более значительные затруднения, но мы их преодолели, хотя уже после революции.

Деньгами мы не работали, т. е. никого не подкупали. Но я поддерживал приличных людей, своих и чужих, когда узнавал, что они нуждаются. Я это делал без просьб и деликатно; понятно, что в такое бурное время многие не по своей вине попали в нужду.

Мы трое: я, Бенеш и Штефаник – были вполне сознательно независимы от американского фонда. Жалованье в лондонском университете было небольшое (во время войны университет экономил), зато я получал значительные гонорары за свои статьи. Кроме того, благодаря личной помощи моих друзей-американцев я был обеспечен. Д-р Бенеш, как уже я говорил в самом начале, вложил в наше «предприятие» деньги; на его личную жизнь ему тоже хватало. У Штефаника были тоже свои средства – эта независимость очень хорошо действовала на наших людей. Производило хорошее впечатление и то, что мы жили скромно; об этом ходили даже анекдоты. Были люди, которым хотелось бы иметь более блестящее представительство. Но нам это так называемое представительство не было нужно, ибо мы работали; в последнее время оно пришло само собой. Когда я приехал в Америку, земляки приготовили мне помещение в лучшей гостинице; стала необходима большая квартира из-за множества посетителей. К нам можно было применить поговорку, – мало денег, много музыки, – мы работали все по убеждению и с удовольствием, а потому нам хватало и малого. Мы за копейку сделали больше, чем немецкие и австрийские дипломаты за сто тысяч: такой дешевой иностранной пропаганды, кажется, нигде не было; не буду кокетничать скромностью и скажу: не много было политических движений столь основательно продуманных, как наше[1].

Я выехал из Парижа 24 сентября 1915 г. для постоянного, или по крайней мере продолжительного пребывания в Англии. Бенеш остался в Париже, оттуда он, как и Штефаник, ездил в Италию; таким образом, мы имели официальных представителей во всех главных союзнических государствах. Кроме того, в Лондоне и Париже мы могли вести и вели переговоры с итальянским и иными послами. У нас никого не было только в России.

Почему я избрал именно Лондон, я уже говорил; также я писал уже о моей весенней поездке туда и о меморандуме министру Грею. Обосновавшись в Лондоне, я продолжал работу, начатую меморандумом.

Во время моего пребывания в России деньги принимал д-р Бенеш; я определяю сумму приблизительно в 300 000 долларов; таким образом, все наше движение не стоило и 1 миллиона долларов. Доллар долго держался в своей довоенной стоимости (4,50 кроны). Из приведенных цифр видно, что помощь Америки повысилась лишь по объявлении войны Америкой. Деньги были от чешских колонистов, от словацких колонистов пожертвования во время войны были незначительные. Только как президент я получил 200 000 долларов от американских словаков, но и в эту сумму вошли пожертвования моих знакомых американцев. Эти деньги и остатки революционного фонда я роздал как президент в виде различных подарков и вспомоществований, о чем дан был публичный отчет.