Мировая революция. Воспоминания - [136]

Часто, еще задолго до войны, высказывались сомнения, может ли наш народ, да и вообще малый народ быть независимым. Из этих сомнений возникла известная фраза Палацкого о необходимости Австрии как федерации народов. Я охотно руководствуюсь Палацким, а потому я постоянно сознавал затруднения и совершенно особые проблемы малого народа, но все же верил в возможность нашей независимости. Я высказал это в своих чешских работах; из этой веры возникла вся моя политика и политическая тактика; благодаря этой вере я решился во время мировой войны на борьбу с Австро-Венгрией. Я считал нашу свободу возможной в том случае, если, как это требовал Гавличек, мы будем морально свежи и всегда готовы к защите своей свободы, если у нас будет достаточно широкий политический горизонт для разумной и честной внутренней и внешней политики, если мы приобретем симпатии Европы и если, наконец, в Европе усилится демократия: при всеобщей демократии невозможно угнетение одного народа другим; демократическая свобода делает возможной и независимость малых народов. Это доказывает история Европы с XVIII века: начиная с Великой Революции, со все возрастающей свободой и демократией, освобождаются один за другим малые и угнетенные народы. Мировая война является завершением этого освободительного движения: из-за мировой войны и революции, ею подготовленной, пали три державы, которые угнетали целый ряд народов; теперь дана возможность существования демократической Европы, а благодаря этому и свободе и независимости всех народов.

Более подробный анализ этого исторического процесса я дал в своей первой лондонской лекции; в ней находится основа той политической программы, которую я позднее развил в «Новой Европе» и в этой книге.

Было бы естественно, если бы малые народы начали сближаться и даже соединяться; однако такие союзы никогда не сравняются своей слитностью и централизацией с соседними большими народами. Союзы между государствами и народами происходят по различным причинам и доводам; они бывают обусловлены географическим положением (соседством), сходством почвы (например, равнина с обеих сторон), взаимным дополнением естественными и производственными продуктами, общей опасностью, политической дружбой и т. д. История показывает нам множество различнейших союзов и объединений; бывают временные и продолжительные договоры, различные формы федераций и союзов. В древнее время насильственное соединение и подчинение было весьма сильным элементом.

Нельзя ожидать, чтобы все малые народы соединились в один союз; их интересы слишком различны. Судя по теперешнему положению можно лишь ожидать, что укрепятся некоторые сплоченные группы малых народов, вроде Малой Антанты. Рядом с Малой Антантой можно еще наблюдать, как северные народы – финны, эстонцы, латыши, литовцы, а также и поляки – совместно защищают свои интересы. Видно, как малые народы начинают сознавать свои общие интересы; на этом основании дальнозоркие политики будут работать над дальнейшим сближением, и между ними и их государствами возникнет по крайней мере tacitus consensus. В каждом случае заслуживает размышления тот факт, что пояс малых народов имеет более 100 миллионов жителей – если, конечно, и поляки признают себя малым народом. Географически этот пояс тянется с севера на юг, через всю Европу; уже благодаря этому возникают значительные затруднения при единении. Например, финны и греки едва ли скоро признают общность своих интересов.

Я уже говорил о попытке Среднеевропейской унии и как нашли друг друга в эмиграции представители малых народов; несколько представителей, конечно, представляют собой нечто совсем иное, чем народы, но и в таком виде попытка интересна и заслуживает внимания.

Очень часто указывали на Австро-Венгрию как на естественную федерацию малых народов; турецкая опасность будто бы сблизила Чехию, Австрию и Венгрию. Говорили также о Дунайской федерации в том смысле, что Дунай является естественной связью придунайских народов и земель с реками, впадающими в Дунай (наша Морава с Днем, Драва и Сава и т. д.). Австрийские историки и географы писали статьи и книги о том, что почва естественно соединила все австрийские земли; венгерские ученые – то же самое по отношению к Венгрии.

Наши историки указывали, однако, что инициатива создания Австрии исходила от наших королей Премысловцев (из страха перед турецкой опасностью). Турецкая опасность миновала; что же касается устройства почвы, то наша республика и в смысле гор, и в смысле территории вообще является более органическим целым, чем бывшие Венгрия и Австрия, во всяком случае не менее органическим. Кроме того, теперь подобных вопросов не решает география; при современной технике естественные границы, если они не являются горами, доходящими до облаков, величайшими реками, морями или пустынями, потеряли прежнее значение. Экономические нужды, необходимость обороны и различные культурные элементы стали теперь гораздо могущественнее; природа многое внушает человеку, во многом руководит, но решает свою судьбу человек сам и ощущаемые им потребности.