Мириал. В моём мире я буду Богом - [8]

Шрифт
Интервал

К тому же, я понял одну вещь. День за днём наблюдая за Мириалом, я был поражён тем, как много людей, живущих здесь, уезжают часто и надолго. Персонал тоже имел одну свободную неделю каждых два месяца. Но… её редко кто брал. И сами жители Мириала покидали сие жилище без видимого удовольствия. И даже я, предприняв две лихие поездки по улицам Аль-Торно на своём любимом «Вольво», мигом остыл и постепенно стал терять интерес к шумному и пыльному городу. Мириал был отнюдь не тюрьмой, нет, Мириал был пожизненным курортом, земным раем. Но, несмотря на это, меня всё равно не оставляло смутное беспокойство. Но скоро я привык и к нему.

Хотите узнать, что я делал? Не поверите — я замещал Джека, то есть мистера Джека. Вот так вот, сразу. Мистер Джек ничего мне не объяснял, ограничиваясь приказаниями на один день: проследить за выплатой жалованья, позаботиться о поздравительных открытках и подарках на этот месяц, и т.д. и т.п. Но везде, везде(!) я подписывался «И. О.мр. Джек.». В свободное время я гулял по Мириалу, постепенно врастая в его роскошь и свободу, а Мириал гулял во мне, врастая в меня. Господа Стивен и Скотт больше меня не беспокоили.

В одно прекрасное утро (терпение, и вы скоро узнаете, почему это утро оказалось прекрасным) я спустился на первый этаж по поручению мистера Джека. Выйдя из лифта, я увидел… кого бы вы думали? Мерс Сейлор! Она вытаращила глаза и кинулась ко мне, светясь от радости. Знаете, если Мерс Сейлор со всех ног бежит вам навстречу, то совершенно точно она рада вас видеть. Мерс — не тот человек, который будет делать что-либо по необходимости.

Я совершенно определённо могу сказать, что никого на свете я не был бы так счастлив увидеть, как Мерс. Главное заключается в том, что до этой секунды я этого даже не подозревал.

Мерс Сейлор, Господи! Она стала кинозвездой, и какой кинозвездой! Весь прошлый год был годом Мерс! Два фильма — один у нас, другой — в Голливуде, и слава, слава, слава! Мерс, о Боги, как я рад, Мерс!!!

Если бы она даже не стала кинозвездой, я бы её всё равно не забыл. Мы встретились на пробах этого тарантиновского фильма, которому суждено было её прославить. Но тогда она об этом ещё не подозревала. Мерс! Она была расстроена, потому что ей показалось, что она была УЖАСНА и всё испортила. Она так просила меня побыть немного с ней. Мерс! Я бы и сам никуда не ушёл! Мы долго сидели в парке киностудии и курили, потом пошли в «Мак-Дональдс» и до отвала наелись, а потом она тоже не смогла устоять перед моим обаянием. Мерс! Буду честен — это я не смог устоять.

На этом, разумеется, всё и закончилось, так как Мерс ждала уготованная ей корона, а меня… пока ничего. Но Мерс… вы не подумайте только, что она из этих хладнокровных стерв, залезающих к вам в душу и рвущих её на куски. Мерс была совсем другой — тёплой и лёгкой. После неё было не больно, а очень-очень хорошо.

Мерс! Она бежала ко мне навстречу, раскинув руки. Мне оставалось только раскрыть свои. Мы крепко обняли друг друга и простяли, наверное, минуту. Мерс первая отстранилась и сказала:

— Господи, Гэл, ну ты и повзрослел!

— Мерс, мне уже почти двадцать, -обиделся я.

— Это серьёзно, -согласилась Мерс. — Надо отметить. У меня квартира 7F. Пригласишь на юбилей?

— Спрашиваешь!

— Я жду, Гэл. И знаешь, что?

— Да, Мерс?

— Я вовсе не буду против, если ты сделаешь его пораньше, например, сегодя вечером.

Я посмотрел ей прямо в глаза и легонько провёл пальцем по её шее — от уха до самого плеча. Она быстро схватила мою руку и сжала до боли.

— Я скучал, Мерс.

— Не мели ерунды, Гэл. Ещё раз ты себе позволишь…

— Ладно, Мерс, не буду.

Мерс была своей в доску. Мы говорили на одном языке, и, вполне возможно, применяли одни и те же трюки. Кого я хотел удивить? Я уставился ей вслед с мрачной улыбкой и подумал о том, что, встреть я её в Мириале в самый первый день, скольких волнений удалось бы мне избежать. Присутствие Мерс говорило само за себя.

Так я окончательно обосновался в Мириале и расставил всё по полочкам у себя в голове. Хотите узнать, что было дальше? Вперёд!

Глава 4.

Вы никогда не увидите Мириал, погодите, я хотел сказать, что даже если вы вдруг туда попадёте, вы всё равно не увидите Мириал моими глазами. Вы-то уж наверняка будете знать, куда вы отправляетесь и зачем вы туда отправляетесь, верно? И не будете ломать себе голову над тем, стоит ли вам оставаться. Для меня же Мириал повис в воздухе гигантским вопросом — что это, надолго ли, зачем это надо мне, и ещё подобных мыслишек штук надцать. Самым удивительным было то, что я, без сомнения, чувствовал себя если и не на своём месте, то уж, совершенно точно на месте, которое вполне могло бы стать таковым. Не будь у меня таланта, я хотел сказать. Знаете, почему я называю ЭТО талантом? Да потому, что я без этого не могу.

Сам Мириал был, кстати, не очень-то и большим. Как я узнал, в нём было всего сто квартир (кстати, не похожих друг на друга совершенно), и 235 жильцов. Обслуживающий персонал жил в отдельном здании, находящемся неподалёку и сообщавшимся с Мириалом подземным переходом.

Квартиры располагались по десять на этаже, а остальные десять этажей были предназначены для всего, что было угодно душам богатых жильцов. Знаете, а это была неплохая идея — магазины, салоны, библиотеки и всё такое прочее в собственном доме. Не надо тратить уйму времени и куда-то ехать, не говоря уже о том, что не всегда хочется. Накинул рубашку, спустился вниз, купил пива, взял кассету для «видика», может, ещё сходил постричься — и через пятнадцать минут опять дома. Чем больше пользуешься такого вида удобствами, тем больше начинаешь ощущать их необходимость. Конечно, при желании всё необходимое могли доставить тебе домой, но, я полагаю, жильцам иногда было особенно приятно прогуляться самим и почувствовать себя обычными людьми.


Еще от автора Моника Талмер
Евангелие от Марии или немного лжи о любви, смерти и дееписателе Фоме

Эта книга — попытка автора в художественной форме воссоздать и переосмыслить события двухтысячелетней давности, приведшие к созданию новой религии — христианства. Заглянуть в древнюю Иудею, пройти дорогами, по которым ходили первые апостолы, посидеть с ними где-нибудь на морском берегу, разделить хлеб и послушать разговоры, в которых каждое слово невольно становилось роковым и вело к непредсказуемым последствиям…


Рекомендуем почитать
Кажется Эстер

Роман, написанный на немецком языке уроженкой Киева русскоязычной писательницей Катей Петровской, вызвал широкий резонанс и был многократно премирован, в частности, за то, что автор нашла способ описать неописуемые события прошлого века (в числе которых война, Холокост и Бабий Яр) как события семейной истории и любовно сплела все, что знала о своих предках, в завораживающую повествовательную ткань. Этот роман отсылает к способу письма В. Г. Зебальда, в прозе которого, по словам исследователя, «отраженный взгляд – ответный взгляд прошлого – пересоздает смотрящего» (М.


Жар под золой

Макс фон дер Грюн — известный западногерманский писатель. В центре его романа — потерявший работу каменщик Лотар Штайнгрубер, его семья и друзья. Они борются против мошенников-предпринимателей, против обюрократившихся деятелей социал-демократической партии, разоблачают явных и тайных неонацистов. Герои испытывают острое чувство несовместимости истинно человеческих устремлений с нормами «общества потребления».


Год змеи

Проза Азада Авликулова привлекает прежде всего страстной приверженностью к проблематике сегодняшнего дня. Журналист районной газеты, часто выступавший с критическими материалами, назначается директором совхоза. О том, какую перестройку он ведет в хозяйстве, о борьбе с приписками и очковтирательством, о тех, кто стал помогать ему, видя в деятельности нового директора пути подъема экономики и культуры совхоза — роман «Год змеи».Не менее актуальны роман «Ночь перед закатом» и две повести, вошедшие в книгу.


Записки лжесвидетеля

Ростислав Борисович Евдокимов (1950—2011) литератор, историк, политический и общественный деятель, член ПЕН-клуба, политзаключённый (1982—1987). В книге представлены его проза, мемуары, в которых рассказывается о последних политических лагерях СССР, статьи на различные темы. Кроме того, в книге помещены работы Евдокимова по истории, которые написаны для широкого круга читателей, в т.ч. для юношества.


Похмелье

Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.


Птенец

Сюрреалистический рассказ, в котором главные герои – мысли – обретают видимость и осязаемость.