Мираж - [62]

— Что вам нужно здесь? Кто вы? — спросила она голосом, выражавшим скорее недовольство, чем страх.

Незнакомец снял шляпу и поклонился так спокойно и вежливо, точно находился в гостиной и не выдержал только что опасного боя.

— Чужеземец, — ответил он, — чужеземец, который просит у вас прощения в том, что вторгся в ваш сад, не имея на то никакого права.

Звук его низкого голоса поразил Эльзу; ей показалось, что она не в первый раз слышит его. Она озадаченно посмотрела на человека, стоявшего в нескольких шагах от нее в ярком свете луны, увидела совершенно незнакомое лицо и большие огненные глаза, пристально устремленные на нее, и в ней шевельнулось ощущение, будто она видела когда-то эти глаза.

— Ворота заперты, — резко сказала она. — Как вы попали сюда?

— Через стену, — ответил незнакомец так спокойно, точно это был самый обычный путь. — И все-таки, уверяю вас, я не разбойник и не вор. Вам совершенно нечего меня бояться.

В речи и в манерах этого человека чувствовалась смелая гордость, не допускавшая никаких оскорбительных предположений. Вероятно, это произвело, впечатление на Эльзу, и она спросила уже более мягким тоном:

— Что же вам понадобилось здесь в такое время?

— Посмотреть вблизи на дом и сад. Вы не верите? Я вполне понимаю вас, но, к сожалению, не могу дать вам другого объяснения. Еще раз прошу извинить за беспокойство, которое я невольно доставил вам.

Он взглянул на собаку, которую молодая девушка все еще держала за ошейник. Вотан привык к строгой дисциплине; он сидел смирно, но следил горящими глазами за своим врагом, готовый броситься на него по первому знаку, и время от времени угрожающе рычал.

Эльза повернулась было к дому, как вдруг увидела на опущенной руке незнакомца красную полоску; это была струйка крови, сочившаяся из-под рукава.

— Он до крови укусил вас? — быстро спросила она.

Незнакомец коротко засмеялся, взглянув на свою руку.

— Кажется, да! Маленький знак любви от вашего Вотана! Пустяки, конечно, но все-таки я почувствовал, когда он запустил зубы мне в плечо.

— Вотан только исполнил свой долг. Он должен стеречь дом и не допускать, чтобы ночью в сад вторгались чужие люди. Счастье ваше, что я подоспела вовремя, чтобы удержать его, иначе он разорвал бы вас.

— Вы думаете? Боюсь, что исход был бы другим, потому что едва ли я позволил бы разорвать себя. Мне случалось меряться силами и с более серьезным врагом, чем разъяренная собака; по всей вероятности, это стоило бы вам вашего чудесного пса.

Рассердила ли Эльзу насмешка, слышавшаяся в этих словах, или же она подумала, что ее любимец, действительно, мог пострадать, только она вдруг выпрямилась, смерила взглядом дерзкого пришельца, который осмеливался еще и угрожать, и презрительным жестом указала ему, чтобы он уходил.

— Уходите! Дорога через стену всегда открыта для вас и вам подобных. Я буду держать собаку, пока вы не перелезете.

Незнакомец слегка вздрогнул от этого презрительного тона, его глаза сверкнули гневом, а в голосе послышалось раздражение.

— Вы весьма энергично пользуетесь своими правами хозяйки! Впрочем, я сам виноват, что со мной обращаются, как с каким-нибудь разбойником с большой дороги. Я могу только повторить, что не собирался ни грабить, ни воровать. Может быть, мне еще удастся когда-нибудь убедить вас в этом, а пока честь имею кланяться, фрейлейн фон Бернрид!

Он почти иронически подчеркнул последние слова, поклонился и исчез во мраке среди деревьев. Шум около липы подсказал Эльзе, что он выбрался из сада той же дорогой, какой вошел, а через несколько минут мимо решетчатых ворот прошла высокая темная фигура.

Девушка выпустила Вотана, который не понимал, как можно было дать безнаказанно уйти чужому человеку, вторгшемуся в их владения, и был этим очень недоволен. Он со всех ног бросился к воротам, а затем начал рыскать по саду, точно желая убедиться, что в нем уже никого нет.

Эльза не обращала на него внимания; она все стояла на том же месте, приложив руку ко лбу, как будто силясь вспомнить что-то. Где она слышала этот голос, видела эти глаза? Она не знала этого человека, и все-таки ей казалось, что она видела его когда-то давно-давно. И, словно его огненные глаза разрушили чары, державшие ее в своей власти, перед ней начали всплывать странные образы, давно исчезнувшие из ее памяти: ослепительно белый город, широкая, сверкающая река, высокие, необыкновенного вида деревья, уходящие вершинами в самое небо, и разливающийся над всем этим солнечный зной. Эти образы колебались и расплывались, то исчезали, то вновь появлялись, их невозможно было рассмотреть, но они не давали ей покоя. Девушка спала с открытыми глазами. В холодную северную весеннюю ночь она видела перед собой далекую страну солнца. Горные вершины неподвижно стояли вокруг, одетые льдом и снегом; с их склонов неслись таинственные голоса, глухой шорох и ропот. Таял снег и бежали ручьи. Наступала весна.

22

Как и в прошлом году, Зоннек жил на вилле Бертрама, верхний этаж которой отдавался летом внаймы. Эрвальд, которого ждали со дня на день, должен был также остановиться здесь, и трое детишек доктора придумывали всякие торжества для приема нового «африканского дяди». К сожалению, их прекрасная идея не могла быть осуществлена, потому что гость явился неожиданно, без всяких предупреждений; он пришел однажды утром пешком, без багажа, спросил Зоннека и отправился прямо к нему.