Мираж - [28]

— В нашей гостинице нет свободных номеров, — сказала Ульрика с откровенным злорадством.

Бертрам узнал об этом печальном факте еще накануне вечером, когда примчался сюда прямо с парохода; поэтому она не захватила его врасплох, и он возразил весело и непринужденно:

— О, я как нельзя лучше устроился в другой гостинице! Мне нужно только дать о себе знать моему приятелю Эрвальду, который живет здесь. Его сейчас нет дома; я приду опять после полудня. Вообще я буду часто приходить; мне здесь очень нравится.

С таким утешительным заверением он простился и ушел, оставив чернокожему швейцару свою карточку для передачи Эрвальду.

Зельма после его ухода сразу отправилась наверх в свою комнату, чтобы отнести шляпу и рабочую корзинку. Ульрика остановилась посреди коридора, в котором никого не было, посмотрела на своего земляка и спросила глухим голосом:

— Что вы на это скажете?

Сначала Эльрих ничего не сказал; в его душе шевелилось смутное опасение, что пороховая бочка взорвется, если он не угодит ответом. Потом он осторожно заметил:

— Кажется, вам было не совсем приятно видеть доктора Бертрама.

— Этого человека! — воскликнула Ульрика с коротким, судорожным смехом. — Правда, вы видели его сегодня в первый раз и не знаете, что он уже несколько недель следует за нами по пятам: из Александрии в Каир, из Каира в Луксор. Я перепробовала все средства, чтобы отделаться от него, и главным образом пыталась подействовать грубостью, а я умею быть очень грубой, уверяю вас!

Она вызывающе посмотрела на маленького человека, как будто тот имел дерзость сомневаться в этом, но его робкий поклон достаточно ясно выразил, что он полностью признает и по достоинству ценит это выдающееся качество своей соотечественницы.

Удовлетворенная Ульрика продолжала:

— Но на него это не действует! С тех пор как мы встретились с ним на Муски, в Каире, он буквально не отстает от нас. Мы выходим из дома, чтобы купить чего-нибудь на дорогу, — он тут как тут, увязывается за нами и утверждает, будто и ему надо купить то же; мы идем к доктору Вальтеру прощаться — он является, говорит слуге, что ему необходимо немедленно видеть коллегу, и идет себе прямо в кабинет, где доктор занят в это время с Зельмой, а я сижу и жду; мы поднимаемся на палубу парохода — он уже там и объясняет, что пришел проститься с нами. Мы думали, что хоть здесь будем застрахованы от него, но он и сюда явился. Это ужасно!

— Но почему же он преследует вас? — спросил Эльрих, которого это описание привело в трепет.

Ульрика не сразу ответила, хотя прекрасно понимала, какой магнит притягивает Бертрама. Она долго отказывалась верить, чтобы кто-либо — будь это даже врач — мог осмелиться на такое кощунство и пожелал жениться на вдове ее покойного Мартина, но наконец должна была убедиться, что это «кощунство», действительно, затевается. С тех пор ее жизнь превратилась в непрерывную борьбу.

— Он метит на мою невестку, — промолвила она наконец, — и все ему помогают. Зоннек тоже не находит ничего ужасного в том, чтобы Зельма вышла замуж.

— Вот оно что! Молодой человек хочет жениться! — воскликнул Эльрих с облегчением. — И ничего больше?

— А вам этого мало? — воскликнула старая дева и так грозно двинулась к нему, что он попятился.

— Да… конечно… разумеется… Но если госпожа Мальнер согласна?

— Я ей дам соглашаться! Впрочем, я не считаю ее способной на такую возмутительную неблагодарность. Мы приютили ее бедной сиротой, а теперь она — богатая женщина, и именно ее богатство и соблазняет этого доктора. Я сто раз говорила это Зельме.

— А он знает, что она богата?

— Нет, но гонится за деньгами, — нелогично объявила Ульрика. — Однако я еще тут и позабочусь, чтобы этот подлый план не удался. Мой покойный Мартин перевернется в гробу и не будет знать покоя на том свете! Пусть-ка пожалует этот интриган, этот спекулянт, этот… — Ульрика искала слова для выражения высшей степени презрения, но, не найдя их, грозно повторила: — Я еще тут! И вы, господин Эльрих, поможете мне стеречь Зельму; мы ни на минуту не оставим ее одну.

Эльриху вовсе не улыбалась назначенная ему роль, и он попробовал отказаться:

— Но меня ведь не будет здесь эти дни; профессор и господин Зоннек так любезно приглашали меня ехать…

— Вы останетесь! — повелительно перебила его Ульрика. — Вы обязаны помочь нам, как наш соотечественник, как немец и, наконец, как мужчина, потому что мы — одинокие, беспомощные женщины.

Маленький человек с жалобной миной взглянул на «беспомощную» женщину, которая требовала, чтобы он защищал ее как мужчина и немец, и при этом смотрела на него с такой злостью, точно собиралась поколотить его в случае отказа. Оробев, он обещал ей все, что ей было угодно; она милостиво кивнула и пошла по лестнице наверх, чтобы хорошенько отчитать невестку. Эльрих, стоя внизу, смотрел ей вслед.

— Удивительная женщина! — прошептал он с боязливым восхищением. — Неужели доктор Бертрам справится с ней?

10

На крутом берегу Нила высилась группа финиковых пальм; в тени их могучих вершин можно было найти защиту от палящих лучей солнца. День был томительно жаркий, и европейцы проводили время в прохладных комнатах.