Мираж черной пустыни - [54]

Грейс вышла на террасу, встала возле подстриженных кустов и взглянула вниз, на реку.

— Я думаю, твой брат превзошел сам себя, — сказал подошедший к ней сэр Джеймс. — Эта ночь будет темой для разговоров не один год.

Она рассмеялась и отпила шампанское.

— Как, черт возьми, Валентин смог позволить себе все это? — спросил Джеймс.

Грейс не ответила. Она знала, что ее брат тратил на строительство почти весь доход, получаемый с «Белла Хилл», и очень надеялась на то, что здравый смысл подскажет ему, когда следует остановиться. Имение в Суффолке не было бездонным денежным колодцем.

Мимо них прошли трое мужчин в белых смокингах, которые яркими пятнами выделялись в тусклом лунном свете.

— Когда я на сафари, — говорил один из них, — я предпочитаю спать под открытым небом. Небо служит хорошей крышей, если, конечно, эта крыша не течет!

Джеймс поднял свой бокал с бренди и улыбнулся Грейс. Она завороженно смотрела на его улыбку, на морщинки вокруг его глаз.

Один из трио, скрывшегося за живым забором, слегка глотая слова, произнес: «Я слышал, возле озера Рудольф видели слона с чудовищно огромными бивнями», после чего разговор, который становился все тише, стал вращаться вокруг охоты на слонов.

Джеймс о чем-то задумался.

— Что-то случилось? — спросила Грейс.

— Я просто вспомнил… — Он поставил бокал на краешек мраморной купальни для птиц. — Мой отец охотился за слоновой костью. Когда я подрос, он стал брать меня с собой на сафари. Я помню, что мне как раз исполнилось шестнадцать, когда мы отправились на озеро Рудольф.

Джеймс говорил, не глядя на нее; его голос казался каким-то далеким. — Это было в 1904 году. Мы шли по следу старого буйвола, которого мой отец ранил первым выстрелом. Я остался в лагере, а он пошел за ним и наткнулся на этого монстра.

Слон кинулся на моего отца, но тот даже не успел выстрелить, у него заело ружье. Он повернулся и бросился бежать, гигантская тварь ринулась за ним. По словам оруженосца, который прибежал за мной, когда слон начал настигать отца, тот резко метнулся в сторону. Слон повернул, пошел назад и попытался достать его своими бивнями. Когда я прибежал туда, то увидел, что зверь топчет его ногами. Я всадил в слона несколько пуль и повалил его, но отец был уже мертв. Этот путь домой стал для меня самым долгим. Всю дорогу я не находил себе места от волнения, думая о том, что мне придется принести эту страшную весть матери. Но, приехав в Момбасу, я узнал, что она умерла от гемоглобинурийной лихорадки. — Он посмотрел на Грейс. — Тогда-то я и отправился в Англию, чтобы жить с родственниками. Когда я вернулся в Британскую Восточную Африку, мне было двадцать два года и я был уже женат. Я купил землю в районе Килима Симба, завез айрширских коров и скрестил их с местными боранскими быками. С тех пор я не испытываю ни малейшей тяги к охоте. — Он изучающим взглядом посмотрел на нее, а затем спросил: — Ты действительно счастлива здесь, Грейс?

— Да.

— Я рад. Люди, которые не любят Восточную Африку, не имеют права жить здесь. Это единственный мир, который я знаю. Я родился здесь и умру здесь. Те другие, — он махнул рукой в сторону шумного дома, — они преступники. Те, кто не любит эту землю, должны покинуть ее и возвратиться домой.

— Это место теперь мой дом, — тихо произнесла Грейс.

Джеймс улыбнулся и тихим голосом процитировал:

Здесь, на большой и солнечной земле,

Где справедливость и любовь — законы,

Я руку протяну тебе,

И вместе мы преодолеем все препоны.

Он замолчал. Было видно, что он хотел сказать что-то еще, как вдруг за их спинами раздался голос.

— Вот вы где!

Они повернулись и увидели стоящую в дверях Люсиль.

И снова, как уже было не раз за прошедшие десять месяцев, Грейс показалось, что она увидела на лице жены Джеймса выражение недовольства, даже боли. Но каждый раз, как и сейчас, это выражение моментально сменялось широкой улыбкой.

— Боюсь, там стало слишком шумно, — сказала она. — Кто-то даже танцует шотландскую удалую!

Джеймс рассмеялся.

— Представляете, как эти гуляки будут завтра утром вставать, чтобы поиграть в поло?!

— Уж мой брат постарается, чтобы они встали! Он целый месяц тренировал своих пони. Так что мы увидим захватывающую игру. На кого поставишь, Джеймс?

— Боюсь, — опередила его ответ Люсиль, — мы не увидим игру. Мы уезжаем рано утром.

— Уезжаете?

— Люсиль хочет поехать в методистскую миссию в Каратине на рождественское богослужение.

— Но завтра приедет отец Марио из католической миссии! Мы устроим прекрасную мессу на лужайке перед домом.

Люсиль натянуто улыбнулась.

— Я не хочу присутствовать на римской службе. Я приезжаю в Каратину только четыре раза в год, и это очень плохо. Знаешь, Грейс, было бы мудро с твоей стороны написать в миссионерское общество и попросить их прислать священника, а не сестер милосердия, о которых ты постоянно их просишь.

— Но мне нужны эти сестры, Люсиль. Очень. Как я ни старалась, я не могу заставить кикую прикасаться к больным.

— Ты подходишь к проблеме не с той стороны. Священник выкорчует из этих дикарей нелепые предрассудки и превратит их в христиан. Вот тогда-то ты и получишь столько помощников, сколько пожелаешь.