Мираж черной пустыни - [19]

Под звуки барабанной дроби дождя старшая Вачера думала о своем клане, живущем на другой стороне реки.

Сорок урожаев назад на Детей Мамби обрушилось ужасное проклятие. Сначала пришла засуха, затем голод, а затем болезнь, пронесшаяся по племенам кикую и масаи и унесшая жизни каждого третьего человека. В то время старшая Вачера жила со своим мужем и его другими женами в большом поселении за рекой. Вачера была не в силах спасти свой клан от чудовищной болезни, но предки сказали ей, что она сможет спасти свою маленькую семью, если они переберутся на другую сторону реки, где земля была благословлена Нгайем и где не было злых духов болезни.

Члены клана лишь посмеялись над этой «глупой» идеей. «В численности наша сила», — говорили они. Однако Вачера, ставшая к тому моменту вдовой, — болезнь забрала ее мужа к праотцам, — без сожаления покинула деревню, проклятую Богом, — она нисколько не сомневалась в этом, — и повела свою семью к новой земле.

Там она нашла магамо, священное фиговое дерево, которое подтвердило правдивость ее видений. Жители других племен, живущих на этой земле, называют то время годом Нгаа Hep — годом Великого Голода (белые люди именуют этот период эпидемией оспы 1898 года), жители же ее деревни, те, кому удалось выжить, и их потомки называют Годом, когда леди Вачера переселилась за реку.

Она думала о них: о своей сестре, бездетной бедняжке Таате, чье имя означало «бесплодная», зарабатывающей себе на жизнь изготовлением горшков; о Нагайро, которая со дня на день должна была родить. И хотя женщины племени кикую не считали нужным готовиться к родам, мертворожденный ребенок считался дурным знамением и напрасной тратой времени, Вачера держала свой остро заточенный нож наготове.

Потом знахарка подумала о Кассе, своем брате, который был одним из старейшин племени. До нее дошли известия, что он подался на север, к горе Кения, и нанялся на работу к белому человеку. Теперь Касса пас коров, и это очень беспокоило Вачеру. Она чувствовала, что грядут великие перемены, которые на сей раз не пройдут мимо Детей Мамби. Перемены уже вошли в их жизнь, но пока они были несущественны и ничтожны. В целом жизнь племени протекала точно так же, как в дни предков. Разве что несколько женщин носили своих детей в чужеземной ткани, и старик Камау, принявший Бога белого человека, звался сейчас Соломоном. Но в целом старые традиции и порядки строго соблюдались.

Вачера заглянула внутрь себя.

Перемены грядут, она была уверена в этом, и эти перемены коснутся ее собственной маленькой семьи. Матенге был прирожденным воином, но белые люди запретили кикую носить копья, поэтому он больше не устраивал набеги на деревни масаи. Вачера с тоской вспомнила о тех временах, когда масаи воровали женщин и скот. Некоторые женщины были не против похищения, так как за воинами племени масаи закрепилась репутация потрясающих любовников…

В сердце Вачеры зашевелилась тревога. Она знала о приходе белого человека, о предстоящих переменах задолго до того, как тот ступил на землю кикую.

Это случилось много урожаев назад, еще до рождения молодой Вачеры. Во сне к Вачере пришел Нгай, бог света. Он забрал ее в свое царство, расположенное на вершине горы, и показал ей будущие события. Когда она рассказала об этих событиях клану, все страшно перепугались.

Вачера говорила о людях, которые выйдут из Великой воды, о том, что кожа этих людей будет похожа на кожу бледно окрашенных лягушек, а одежды — на крылья бабочек; о том, что эти мутунгу принесут с собой копья, изрыгающие огонь, и что будут они ездить по земле на гигантской железной многоножке.

Чтобы обсудить предсказания Вачеры, в экстренном порядке был созван совет старейшин. На совете было решено, что Дети Мамби не пойдут на чужеземцев войной, а встретят их с учтивостью, но без доверия.

Вскоре белые люди действительно пришли. Дети Мамби увидели, что они миролюбивы и не хотят им вреда, а хотят только пройти через их землю. Многие члены племени считали, что воцунгу искали для себя землю, где можно было бы обосноваться навсегда, и что скоро, не успев собрать и несколько урожаев, белые люди покинут землю кикую и никогда больше не вернутся.

Вачера успокаивала свою встревоженную душу поговоркой: «Мир похож на улей: все мы входим в него через одну дверь, а живем в разных сотах».

Раскат грома вывел обеих женщин из состояния задумчивости. Они не оторвались от своих занятий, даже не повернулись в сторону открытой двери, так как глядеть на деяния бога было строжайше запрещено, поэтому пожилая женщина помешивала свой суп, а молодая укладывала ребенка за спину.

Когда гром утих, молодая Вачера сквозь пелену дождя посмотрела на хижину своего мужа, которая стояла на расстоянии полета двух копий от хижины ее бабушки. Она вновь почувствовала, как защемило сердце от тоски. Это было похоже на неутолимый голод: ей так хотелось лежать в объятиях Матенге, чувствовать тепло его сильного тела слушать его глубокий смех. Но мужу запрещалось лежать рядом с женой, кормящей ребенка грудью, поэтому Вачере нужно было запастись терпением. Она подняла корзину и снова начала плести, забивая себе голову планами насчет участка кукурузы, думами о дожде, фантазиями о своем собственном будущем, о том дне, когда она будет сидеть в своей хижине, такой же как эта, и передавать знания внучке.