Мирабо: Несвершившаяся судьба - [8]

Поскольку новоиспеченные аристократы очень успешно вели свои дела, над их претензиями не смели смеяться слишком громко; их даже пришлось принять всерьез, когда во время путешествия по югу Франции в 1660 году Людовик XIV остановился в Марселе в доме дворянина Тома де Мирабо. Тот, заключив престижный брачный союз с девушкой из рода Понтев, во времена Фронды выступил на стороне французской короны, как некогда и его предок сделал ставку на короля во время Лиги. Воистину, политический нюх был у них в крови!

Чтобы отблагодарить Тома де Мирабо за гостеприимство, Людовик XIV пообещал сделать его маркизом, о чем, впрочем, потом позабыл. Вероятно, с тех времен у Мирабо и появились сомнения относительно ценности королевских обещаний.

Очередному возвышению Мирабо поспособствовало непредвиденное обстоятельство: существовала другая ветвь Рике, до сих пор никому неизвестная и тщетно пытавшаяся заявить о родстве. Эти Рике, бедные родственники, жили в Безье, в Лангедоке; там они занимали бедный домишко в два окна на нынешней Рыночной площади. Эта лачуга, которая сохранилась до сих пор, уже тогда жалко смотрелась в сравнении с шестью круглыми башнями с «ласточкиными хвостами», окружавшими замок Мирабо.

Зато в XVII веке Рике из Безье тоже схитрили, похваляясь своим итальянским происхождением; им удалось привлечь внимание тосканских епископов из Безье — Бонци, представителей древнего флорентийского рода, находившегося в родстве с Риарио, от которых отпочковались Сфорца. Благодаря поддержке кардинала Бонци и его зятя, маркиза де Кастра[3], королевского наместника в Лангедоке, инженер Пьер-Поль Рике получил от Людовика XIV разрешение на строительство шлюзового канала из Тулузы в Безье, который соединил бы Атлантический океан со Средиземным морем.

Работы по строительству этого гигантского сооружения начались в 1666 году, и инженер Рике из Безье стал бароном де Бонрепо, по названию поместья, которое приобрел на берегах будущего канала.

Таким образом, вряд ли случайно Мирабо в том же самом 1666 году вдруг решили нотариально признать родство, от которого до сих пор открещивались с непререкаемым снобизмом.

Восхождение Рике из Безье, которые, со времен признания, стали также именоваться Рикети, продолжалось одновременно с рытьем канала Двух морей; к моменту приобретения поместья Караман они уже были достаточно могущественны, чтобы попросить об обращении в графство, а затем в маркграфство. Королю Людовику XIV стало сложнее отказать в той же милости Рикети из Мирабо, тем более что им она была обещана гораздо раньше, чем зашла речь о соединении морей.

Кроме того, во время проверки на право принадлежности к привилегированному сословию, состоявшейся в 1668 году в Марселе, Мирабо удалось заставить признать себя аристократами по рождению благодаря недавно обнаруженному предку, который якобы проживал в епископском городе Рие в 1398 году.

Таким образом, в 1685 году изменился статус владения Мирабо: оно превратилось в маркизат; соответствующие документы были зарегистрированы парламентом Прованса 30 мая 1686 года.

Чтобы отпраздновать это славное возвышение, первый маркиз де Мирабо подкупил еще одного продажного генеалога, аббата Робера; тот внес в 1693 году род Мирабо в реестр дворянских семей Прованса, по которому Рикети происходили только что не от Юпитера.

В оправдание этого тщеславия следует отметить, что с той поры и на протяжении трех поколений подряд Мирабо дали миру целую россыпь выдающихся людей.

III

Биография Жана Антуана де Рикети, второго маркиза де Мирабо, была настолько приукрашена потомками, что уже сложно отделить в ней историю от легенды.

Маркиз родился в знаменательном 1666 году, отмеченном породнением с Рике из Лангедока, начавшими свое шествие к славе; год его рождения и дата смерти — единственные данные, за которые может поручиться историк; между этими надежными вехами помещается лишь серия примечательных анекдотов.

Из почтения к недавнему возвышению своей семьи Жан Антуан мог быть только солдатом; эта карьера позволила ему удовлетворить свою склонность к насилию, не изменив пристрастия к нонконформизму.

Будучи капитаном, он однажды отлучился в день инспекции. Комиссар-инспектор отчитал его за это, а Мирабо отлупил комиссара, приговаривая: «Поскольку меня нет на месте, заметьте, что это происходит в мое отсутствие».

Тем не менее он быстро дослужился до полковника. Получив ранение на поле боя, он был замечен братом военного министра, бригадным генералом Шамийяром. Тот подошел к полковнику Мирабо и, поздравляя его, любезно сказал:

— Обещаю вам, сударь, рассказать обо всем моему брату.

На что Жан Антуан ответил:

— Сударь, вашему брату повезло, что у него есть вы, без вас он был бы величайшим глупцом в королевстве.

Остроумие — дорогое удовольствие: полковника Мирабо не включили в списки бригадиров, и он отправился протестовать в Версаль. Потомки утверждают, что он посмел сказать Людовику XIV:

— Сир, если бы я ушел с поля боя и заплатил бы при дворе какой-нибудь шлюхе, то получил бы повышение по службе и избежал ранений.

«Король-солнце» притворился глухим, но ко двору Мирабо больше не приглашали. Несколько дней спустя маршал де Ла-Фейяд преподнес в дар Людовику XIV площадь Побед в Париже. Жан Антуан де Мирабо посмотрел на конную статую монарха, а потом повел своих солдат на Новый мост поклониться изображению Генриха IV, громко сказав: