Мир воров. История таверны «Распутный Единорог». Тени Санктуария. Сезон штормов - [21]

— Нет, скажи только, что мы должны сделать, чтобы больше не пускать его сюда.

Иллира вонзила ногти в ладонь, скрытую под складкам юбок.

— Мы должны предотвратить освещение закладки нового храма в честь рэнканских богов.

— Боги! Лира, ты могла бы не вмешиваться в дела богов? Именно этот смысл ты нашла в «смерти и жертвоприношении»?

— В этом также причина того, почему Литанде был здесь вчера вечером.

— Но, Лира…

Девушка покачала головой, и кузнец умолк.

«Он не стал спрашивать, что я собираюсь делать, — думала Иллира, пока кузнец, завязав веревку на проходе, шел вместе с ней в город. — Пока план только в моей голове, уверена, у меня все получится. Но если я расскажу об этом хоть кому-нибудь — даже ему — я услышу лишь, насколько мала надежда остановить Молина Факельщика и изменить судьбу Мариллы.»

Во сне ее мертвое тело уже было принесено в жертву Сабеллии и Саванкале. Утренние размышления убедили Иллиру, что она должна ввести в церемонию Молина Факельщика труп. Она была свидетельницей убийства, но люди Джабала унесли тело своего товарища. Единственный другой источник трупов, известный Иллире, был дворец губернатора, где железная рука церберов сделала казни ежедневным занятием.

Девушка и кузнец миновали огромный склеп, расположенный прямо за воротами базара. Дождь прибивал трупный смрад к деревянным стенам. Можно ли будет ублажить Сабеллию и Саванкалу дроблеными костями и жиром забитой коровы? Иллира нерешительно поднялась на деревянный настил, перекинутый через вытекающий из строения красно-коричневый поток.

— Что нужно рэнканским богам в этом месте? — спросил Даброу перед тем, как ступить на настил.

— Замена уже выбранной жертве.

Из боковой двери появился человек, который выкатил бочку и кинул ее в медленно движущийся поток. Под пришедшими с базара проплыли бесформенные красные куски. Иллира покачнулась.

— Даже рэнканских богов не проведешь этим, — указал на встречный поток Даброу. — Предложи им по крайней мере смерть честного жителя Илсига.

Он протянул руку, поддерживая девушку, спустившуюся на мостовую, затем повел ее по Серпантину к дворцу губернатора. На виселице под дождем раскачивались три обмякших трупа, их имена и совершенные преступления были написаны на привязанных к шеям табличках. Ни Иллира, ни Даброу не владели непостижимым таинством письма.

— Который из них больше подходит для твоих нужд? — спросил Даброу.

— Марилла примерно с меня ростом, но светловолосая, — объяснила Иллира, разглядывая двух рослых мужчин и одного старика, висящих перед ними.

Пожав плечами, Даброу подошел к суровому на вид церберу, стоящему на страже у подножья виселицы.

— Отец, — буркнул он, показывая на труп старика.

— Таков закон — висеть подвешенным за шею до заката. Тебе придется подождать.

— Дорога домой неблизкая. Он уже мертв — чего еще ждать?

— Теперь в Санктуарии господствует закон, бедняк, рэнканский закон. Он выполняется без исключений.

Даброу опустил глаза, уныло теребя руки.

— При таком дожде не видно солнца — как я узнаю, когда возвращаться?

Стражник и кузнец посмотрели на свинцово-серое небо, оба знали, что оно не рассеется до ночи, глубоко вздохнув, цербер подошел к веревкам, выбрав, отвязал одну, и «отец» Даброу упал в грязь.

— Забирай его и проваливай!

Взвалив труп на плечо, Даброу подошел к Иллире, ожидающей его у эшафота.

— Он… он… — в истерике выдавила она.

— Мертв с восхода солнца.

— Он весь в грязи. Он воняет. Его лицо…

— Ты хотела подмену в жертвоприношении.

— Но не такую же!

— Так выглядят все повешенные.

Они вернулись к склепу, где обитали могильщики и бальзамирователи Санктуария. Там за пять медяков они нашли человека, который согласился приготовить покойника. Еще за одну монету он обещал нанять повозку, и, взяв в качестве могильщика своего сына, препроводить останки несчастного вора на путь за Парадными воротами, где и предать их земле надлежащим образом. Однако Иллира и Даброу разыграли большое горе и настояли на том, чтобы похоронить отца собственными руками. Завернутого в почти чистый саван старика привязали к доске. Иллира взяла ее со стороны ног, Даброу с другой. Они пошли назад на базар.

— Мы подменим тело в храме? — спросил Даброу, раздвигая стулья и освобождая место для доски.

Иллира непонимающе уставилась на него, не осознав в первую минуту, что вера кузнеца в нее сделала этот вопрос искренним.

— Ночью рэнканские жрецы покинут дворец Принца-губернатора и направятся в поместье, называемое «Край земли». Они понесут Мариллу с собой. Мы должны будем остановить их и заменить Мариллу нашим мертвецом — так, чтобы они об этом не узнали.

У кузнеца разочарованно округлились глаза.

— Лира, это не одно и то же, что таскать фрукты у слепого Якова! Девушка жива. Старик мертв. Ясное дело, жрецы заметят это.

Иллира покачала головой, отчаянно цепляясь за увиденный в медитации образ.

— Идет дождь. Луна не светит, и от факелов будет больше дыма, чем света. Я дала девушке цилатин. Жрецам придется нести ее как мертвую.

— Она примет снотворное?

— Да!

Но Иллира не была уверена — не могла быть уверена до тех пор, пока не увидит шествие. Вопросов много: приняла ли Марилла снотворное, велика ли процессия, есть ли охрана, быстро ли она движется, будет ли ритуал похож на то, что она видела во сне. Иллира вновь ощутила холодный ужас от чувства, что на нее опускается камень. Ее мысли не покидал смутно виднеющийся смеющийся Лик Хаоса.