Мир в огне. История Первой и Второй мировых войн в цвете. 1914-1945 - [9]

До этого Россию целый месяц сотрясали протесты и стачки. Впрочем, в ночь на 3 августа британский военный атташе в Санкт-Петербурге полковник Альфред Нокс записал в дневнике: «Общественный настрой, как казалось, был прекрасным... Война встретила необычно горячую поддержку»[4]. В близком будущем, когда армии сойдутся не на жизнь, а на смерть, энтузиазм русских и восторженное отношение к монархии сменились совсем другими настроениями.

На войну на поезде

3 августа Германия объявила войну Франции, обвинив последнюю в том, что ее авиаторы якобы нарушили германское воздушное пространство и сбросили бомбы над германской территорией. Вечером того же дня Франция заявила о вступлении в войну. И в Париже, и по всей стране многие серьезно сомневались, так ли уж стоит это делать, но президент Раймон Пуанкаре считал иначе, выступая за «священное единение» (union sacree) народа и политических деятелей.

Франция отставала от Германии по уровню благосостояния, численности населения, развитию технологий и ресурсам (особенно по железу, стали и углю), но могла похвалиться густой железнодорожной сетью. И теперь на нее ложилась основная нагрузка, потому что французскую призывную армию — почти два миллиона человек, то есть гораздо более высокий процент (около 10%) мужского населения страны, чем в Германии, — предстояло отправить к границам, а для этого требовалось совершить переброску более 20 тысяч составов.

На этом снимке, сделанном в августе 1914 г., резервисты 6-го территориального пехотного полка, отправляющиеся в Дюнкерк, облачены в синие шинели, красные кепи и красные штаны, символ военной гордости французов. Еще до 1914 г. в немецкой, британской и русской армиях поняли необходимость маскировки на местности и перешли на тот или иной вариант защитного цвета, а вот французские консерваторы и ура-патриоты долго упорствовали, решительно не принимая его спасительную монотонность. Особенно трудно было отказываться от знаменитых красных штанов (pantalon rouge). Они стали символом французского бесстрашия, непоколебимой веры в безрассудную атаку (l’attaque a outrance) — отважные наступательные действия. По мнению большинства, разрыв с этой символикой уничтожил бы во французах боевой дух.

План Шлиффена

В Германии на железную дорогу тоже ложилась колоссальная нагрузка: мобилизованные части предстояло перебросить на Западный фронт. С начала войны с городского вокзала Кельна во все концы Европы отправилось более 40 тысяч эшелонов. Это была труднейшая задача, необходимая, однако, для достижения стратегических целей плана, названного по имени его автора, начальника германского Генерального штаба генерал-полковника Альфреда фон Шлиффена (1833-1913).

Согласно плану, начало разработки которого относится к 1890-м гг., Германии для победы в войне против франко-русского союза нужно было за полтора месяца молниеносно разгромить Францию на западе, а затем развернуться на восток и так же быстро разделаться с Россией. Для этого Шлиффен предлагал направить основную массу войск через Люксембург и нейтральную Бельгию в обход мощных пограничных укреплений французов.

4 августа 1914 г. слегка подкорректированный план Шлиффена начал приводиться в исполнение. Небольшая бельгийская армия в основном состояла из резервистов и не могла долго сопротивляться Германии. Старые крепости, давным-давно построенные для обороны «ворот в Бельгию», города Льежа, и вдоль реки Маас, не выдерживали обстрела мощными немецкими гаубицами и рассыпались на кирпичи. 17 августа правительство Бельгии покинуло Брюссель; германская армия лавиной пошла вперед. К концу ноября немцы заняли почти всю страну. На снимке мы видим, как после занятия бельгийской столицы довольные солдаты обедают у полевой кухни. Бельгия находилась под германской оккупацией четыре года.

Страх и бегство

Немцы наступали, бельгийцы отступали с боями, а тысячи простых людей покинули родные места и бежали куда глаза глядят, лишь бы подальше от войны. На снимке мы видим счастливцев — на автомобиле они смогли добраться до булыжных мостовых Парижа. Те, кому не улыбнулась такая удача, шли пешком по полям и дорогам, неся с собой лишь самое необходимое или дорогое.

Бельгийцы отступали не просто так: чтобы замедлить наступление немцев, они разрушали мосты, железнодорожные линии и в общем сорвали исполнение плана Шлиффена. В ответ на это немецкое военное руководство объявило действия оборонявшихся бельгийцев незаконными. Германская пропаганда призывала неопытных новобранцев остерегаться стрелков из числа мирных жителей, которые будто бы поджидали их за каждым углом.

Через считаные дни после германского вторжения начали поступать сообщения о массовом истреблении и уничтожении целых деревень. Когда стало известно о варварском уничтожении университетского города Лёвен (Лувен) в последние дни августа 1914 г., союзники заговорили о «насилии над Бельгией».

События в Бельгии потрясли весь мир и настроили многих против Германии, в том числе и в Соединенных Штатах Америки. Жестокая немецкая оккупация стоила Бельгии почти шести тысяч жизней, однако страны Антанты сумели обратить ее в мощное средство антигерманской пропаганды, и до конца войны обращения к призывникам несли мощный моральный и патриотический заряд.