Мир в картинках. Иван Крылов. Избранные басни - [5]

Да берегись: вперед ты мне не попадайся!»

ТРУДОЛЮБИВЫЙ МЕДВЕДЬ

Увидя, что мужик, трудяся над дугами,

     Их прибыльно сбывает с рук

     (А дуги гнут с терпеньем и не вдруг),

Медведь задумал жить такими же трудами.

     Пошел по лесу треск и стук,

     И слышно за версту проказу.

Орешника, березняка и вязу

Мой Мишка погубил несметное число,

     А не дается ремесло.

Вот идет к мужику он попросить совета

И говорит: «Сосед, что за причина эта?

     Деревья таки я ломать могу,

     А не согнул ни одного в дугу.

Скажи, в чем есть тут главное уменье?» —

     «В том, – отвечал сосед, —

     Чего в тебе, кум, вовсе нет:

          В терпенье».

ЛЖЕЦ

Из дальних странствий возвратясь,

Какой-то дворянин (а может быть, и князь),

С приятелем своим пешком гуляя в поле,

     Расхвастался о том, где он бывал,

И к былям небылиц без счету прилагал.

          «Нет, – говорит, – что я видал,

          Того уж не увижу боле.

               Что здесь у вас за край?

          То холодно, то очень жарко,

То солнце спрячется, то светит слишком ярко.

               Вот там-то прямо рай!

          И вспомнишь, так душе отрада!

          Ни шуб, ни свеч совсем не надо:

     Не знаешь век, что есть ночная тень,

И круглый Божий год все видишь майский день.

          Никто там ни садит, ни сеет,

А если б посмотрел, что там растет и зреет!

Вот в Риме, например, я видел огурец, —

               Ах, мой Творец!

          И по сию не вспомнюсь пору!

     Поверишь ли? ну, право, был он с гору». —

«Что за диковина! – приятель отвечал. —

На свете чудеса рассеяны повсюду,

     Да не везде их всякий примечал.

Мы сами вот теперь подходим к чуду,

Какого ты нигде, конечно, не встречал,

          И я в том спорить буду.

     Вон, видишь ли через реку тот мост,

Куда нам путь лежит? Он с виду хоть и прост,

          А свойство чудное имеет:

Лжец ни один у нас по нем пройти не смеет:

               До половины не дойдет —

          Провалится и в воду упадет;

               Но кто не лжет,

Ступай по нем, пожалуй, хоть в карете». —

               «А какова у вас река?» —

               «Да не мелка.

Так, видишь ли, мой друг, чего-то нет на свете!

Хоть римский огурец велик, нет спору в том;

Ведь с гору, кажется, ты так сказал о нем?» —

«Гора хоть не гора, но, право, будет с дом». —

               «Поверить трудно!

          Однако ж как ни чудно,

А все чуден и мост, по коем мы пойдем,

     Что он Лжеца никак не подымает;

          И нынешней еще весной

С него обрушились (весь город это знает)

          Два журналиста да портной.

Бесспорно, огурец и с дом величиной

     Диковинка, коль это справедливо». —

          «Ну, не такое еще диво;

          Ведь надо знать, как вещи есть:

     Не думай, что везде по-нашему хоромы;

               Что там за домы:

     В один двоим за нужду влезть,

          И то ни стать, ни сесть!» —

     «Пусть так, но все признаться должно,

     Что огурец не грех за диво счесть,

          В котором двум усесться можно.

          Однако ж мост-та наш каков,

Что Лгун не сделает на нем пяти шагов,

               Как тотчас в воду!

     Хоть римский твой и чуден огурец…» —

     «Послушай-ка, – тут перервал мой Лжец, —

Чем на мост нам идти, поищем лучше броду».

СОБАКА И ЛОШАДЬ

     У одного крестьянина служа,

Собака с Лошадью считаться как-то стали.

«Вот, – говорит Барбос, – большая госпожа!

По мне хоть бы тебя совсем с двора согнали.

     Велика вещь возить или пахать!

Об удальстве твоем другого не слыхать:

И можно ли тебе равняться в чем со мною?

Ни днем, ни ночью я не ведаю покою:

Днем стадо под моим надзором на лугу,

     А ночью дом я стерегу». —

«Конечно, – Лошадь отвечала, —

     Твоя правдива речь;

     Однако же, когда б не я пахала,

То нечего б тебе здесь было и стеречь».