Мир в ХХ веке - [100]

Русские военачальники основывали свои расчеты на опыте скоротечной русско-японской и балканских войн. Они не создали крупных военных запасов. Ее промышленность пребывала еще в слишком отсталом состоянии; у нее не хватало достаточного количества фабрик и заводов, а на тех, которые существовали, — необходимых машин и нужного числа квалифицированных рабочих. У России не было отлаженной системы сбора информации и системы гибкого реагирования в экономической сфере, того, что ныне назвали бы менеджерским аппаратом, механизмов быстрого переключения на новые исторические нужды.

Несчастный год России

К началу 1915 г. Россия потеряла 1 млн 350 тыс. убитыми, ранеными и военнопленными из первоначальной пятимиллионной кадровой армии. Военный министр Сухомлинов еще давал полные оптимизма интервью, генеральный штаб в Петрограде убеждал, что “расходы боеприпасов не дают никаких оснований для беспокойства”, но русские батареи уже молчали — не хватало снарядов. Русские заводы производили менее тысячи винтовок в день, в то время как ежедневные потери были в три-шесть раз больше. К лету 1915 г. Артиллерийский департамент заказал на русских заводах 9 тыс. пушек, а получил только 88[359]. Техническая культура производства оказалась недостаточной. Царь Николай впервые лично признал страшное несовершенство русской военной машины: Россия могла бы поставить под ружье дополнительные 800 тыс. человек, если бы Запад мог вооружить эту массу. Заметим в данном месте, что каждая германская пехотная дивизия имела вдвое больше легкой артиллерии, чем русская. В области тяжелой артиллерии соотношение сил было еще менее благоприятным: 60 тяжелых орудий у русских, 381 — у немцев. Столь же велико было превосходство германской дивизии в пулеметах. Русская авиация была в фазе эксперимента, а немцы владели зрелой авиацией с опытными пилотами. Характерно наличие у немцев разведывательных самолетов, до которых русским было еще далеко[360].

Как оценивал ситуацию Черчилль: «безграничные массы покорных крестьян, как только прибывала униформа, оружие и амуниция, заполняли понесшие потери части. Россия не испытывала недостатка в людской силе… Но ей не хватало обученных офицеров, образованных руководителей и чиновников всех сортов, которые должны были управлять огромной массой солдат. Более того, не хватало орудий различных калибров, не было в достатке простых винтовок. Открылась страшная беда России — неумение использовать наличные ресурсы и неукротимое при этом стремление приукрасить ситуацию. Не желая видеть мир в реальном свете, русское правительство скрывало степень поражений. В результате на втором году войны Россия вступила в полосу своих несчастий. Неожиданный коллапс фронта Иванова в середине мая, легкость с которой Гинденбург и Людендорф выдвинули “армию Неман” к балтийскому побережью, отражала более сложные русские проблемы, чем просто превосходство Германии в артиллерии. Ощущая нехватку оружия, амуниции и запасов, Россия встретила к середине 1915 года сложности в замещении боевых потерь, составивших почти 150 000 человек в месяц»[361]. Ослабление русской армии дало шанс немцам.

В начале 1915 г. Гинденбург и Людендорф пришли к мысли, что Западный фронт неизбежно будет заморожен примерным равенством сил и атакующая сторона будет лишь терять свои силы. Но их прямой начальник Фалькенхайн являлся “западником”, он считал войну в огромной России пустой тратой времени и сил. По германским законам верховным военным командующим был кайзер и он дал в 1915 г. шанс Восточному фронту.

Начинается полоса несчастий русской армии в Польше. Кайзер назвал наступление германских войск “Зимней битвой за Мазурию”. Начиная с 7 февраля полтора дня непрерывного движения позволили трем немецким корпусам перерезать железную дорогу идущую из Ковно на восток, принуждая русскую армию отступать через Августовский лес к Неману. Торжествующий кайзер посетил захваченный городок Лик, поздравляя свои атакующие в снегу войска. Русская армия (генерал Сивере) сражалась отчаянно. Все сжигая на оставляемой земле, она откатывалась на восток — 350 тыс. солдат видели спасение только в скорейшем выходе из-под огня неукротимого неприятеля. Арьергард армии дрался с редкостным самоотвержением, что, в конечном счете и позволило ей выйти за пределы германских клешней в окрестностях Гродно. Внутри “котла” остались 110 тыс. человек. Не меньшее число погибло на поле брани или замерзло в полях.

1 мая 1915 г. войска под командованием генерала Макензена после четырехчасовой артиллерийской подготовки (700 тыс. снарядов — самая большая концентрация артиллерии за всю первую мировую войну[362]) начали наступление против русской армии в Карпатах. “Доблесть русских, — пишет американский историк Б. Линкольн, — значила много на протяжении последующих двух недель, когда молот армии Макензена крушил третью армию с неумолимой брутальностью”[363]. Русская армия, неся тяжелые поражения, начала кровавое отступление — через сутки из Горлицы, через пять дней — из Тарнова. В течение недели русская армия потеряла почти все, что было за прежние девять месяцев завоевано в Карпатах. Немцы впервые применили на Восточном фронте отравляющие газы, что привело к гибели тысячи русских солдат. Все крепости — Ивангород, Ново-Георгиевск, Ковно, Гродно, Осовец, Брест — построенные в предшествующую эпоху, потеряли свое значение в век мобильности.