Мир тропы. Очерки русской этнопсихологии - [12]

Песня закончилась. Они еще сидели какое-то время, молча улыбаясь, словно чего-то пережидая. И действительно, через некоторое время то ли мое состояние, то ли состояние пространства стало возвращаться к обычному: сначала вернулись на место обои на стенах, потом исчезли, точно растаяли у меня на глазах мои странные воспоминания, и я не смог их удержать… А Поханя сказал:

– Вот, совместились…- и велел подавать чаю.

– Ну вы дали!- не выдержал я.

Они засмеялись, и тетя Катя объяснила мне, накрывая на стол:

– Это еще не песня. Это совместное пение… храмовое! А мы тебе просто споем, на голоса.

На вопрос, почему она это пение назвала храмовым, она ответила:

– В Храме так петь надо. Некоторые песни… Я тут же попытался выяснить, в каком храме:

– В христианском? В церкви?

– Не знаю…- с недоумением ответила тетя Катя.- В каком же еще? Мы иногда в церкви так пели… Где ж еще?.. Иногда на гулянье…

А Поханя добавил, засмеявшись:

– Это они так баловали девками. Соберутся так-то компанией девок и пойдут на службу в церковь. Там как запоют, они и подхватят, да переведут на себя! Все и поплывет в храме, головы кружатся! Мы специально парнями, кто понимал, смотреть ходили… Никто не понимает, чего они делают, а они довольны. Идут, хахалятся! Их любили, просили петь…

– Нас все время просили,- подтвердила тетя Катя.- И батюшке нравилось. Мы как придем в церкву, он сам подзовет Лушку, чаще всех Лушку звал, помнишь, Шур?

– Совсем не помню,- ответила тетя Шура.- Разве Лушку? Полюшку, поди?

– Да Лушку, Лушку! И меня было подзывал, и прямо прикажет: чтобы пели сегодня! Мы и поем, нам чего – молодые девчонки! Храм иной раз пропадет…

– Как пропадет?- мне почему-то вспомнилась тьма, из которой приходили стершиеся воспоминания, и я в этот момент осознал, что не скажи тетя Катя слов про пропадающий храм, я бы и тьму эту никогда больше не вспомнил.

– Так…- странно ответила она.- Плывет, плывет все… стены исчезнут потом… как тьма наступит… Люди из глаз исчезать начинают, у батюшки лики пойдут… Некоторые падали, другие молются про себя, ничего не видят… в молитве…

– Да, да!- подхватила вдруг тетя Шура.- Батюшка потом все про Страшный суд рассказывал!

– Вот ты оттого и петь боишься,- неожиданно сказал ей Поханя, а тетя Катя закончила:

– А нам все смешно! Девчонки!..- и без перехода начала новую песню.

Сначала они опять слились, "совместились", как это у них называлось, и я ожидал, что все повторится. Но после того как появилось совместное звучание, их голоса начали проявляться внутри общего звучания и "порыскивать", выводя свои собственные мелодии. Общее звучание как бы обнимало отдельные голоса, они текли в нем, как сплетающиеся струи внутри общего потока. "Соплетаясь", голоса создавали удивительно сильный душевный настрой. Это была какая-то рекрутская песня. Меня захватило настолько, что к глазам подкатили слезы. Я крепился, сколько мог, а потом разрыдался. Я очень хотел сдержаться, мне было стыдно, но в результате рыдания стали по-детски безудержными. Старички не прервали пения, только тетя Шура села рядом со мной и гладила меня по голове… Я долго не мог вернуться в норму и, хоть и знал, что мне лучше всего было бы пройти, условно говоря, сеанс Кресения, и убрать причины моих слез, напрочь отказался от помощи. Уже значительно позже я понял, что это было связано с теми провалами тьмы, из которых приходили воспоминания во время первой песни, и эти старички действительно не смогли бы мне помочь. Тех же, кто смог бы, уже не было… С какого-то мгновения ученичество заканчивается, и ты все должен будешь делать сам и нести за себя полную ответственность!.. Никто из них даже не попытался настоять на своей помощи.

Вот так я впервые познакомился с древним русским Духовным пением, которое, если верить рассказам стариков, досталось офеням от скоморохов, а те, возможно, хранили его еще с того времени, когда по всей Руси Великой стояли другие Храмы!.. Около двух лет расспрашивал я потом о технических особенностях этого пения, не надеясь когда-нибудь запеть самому.

СТЕПАНЫЧ

Если рассказывать об офенском пении подробнее, то начать придется с того, что существуют способы управления собственным звучанием. Я не оговорился: не звучанием голоса, а звучанием себя. Для духовного пения ты должен уметь звучать практически любой частью своего тела.

Это – беззвучное звучание, если позволительно так выразиться. Звучит все-таки голос, но звук идет и обычными путями и сквозь ту часть тела, которой ты поешь. Ты ощущаешь это дрожью в звучащем месте и одновременно изменением голоса и можешь передать эту дрожь в ту же часть тела поющим вместе с тобой. Но этим воздействие такого пения не исчерпывается. И ты сам, и окружающие погружаются в беззвучную часть потока, голосовая часть становится дополнительной. Поющие перестают отслеживать музыкальную правильность пения – со стороны явственно слышно, что мелодия нарушается, она словно плавает. Изнутри же это никак не заметно, разве только ты совсем не вошел в пение. В этом нарушении Меры есть какой-то высший смысл, воспринимаемый как победа Лада…

Способность человеческого тела быть своеобразным излучателем звука, очевидно, воспринималась скоморохами как нечто сакральное, потому что звучание человеческого голоса, переданное через определенные части тела, обретает некое дополнительное измерение и воздействует на человеческое сознание особым образом, Мой дед в свое время записывал такие вещи. В одной из его тетрадей, например, говорится, что человеческое тело – это Мир, а его части соответствуют частям мира или правящим ими Богам. Связь эта, в представлении офеней, очевидно, была довольно сложной. Так Роду, если верить деду, соответствуют сразу и Родник, и Зарод (часть тела, связанная с деторождением). Макоши соответствует в его записях Макушка и сердце, но уже под именем Середы, Середки. Связаны с богами живот, глаза, горло, ярло (солнечное сплетение), руки, ладони-долони, ключи (легкие), болонь, ноги, пяты и др. Эта своеобразная "народная мифология" никак не может быть подтверждена научно, как мне кажется, да и вряд ли нуждается в этом. Теоретически это очень вероятно – очень многие мифологии рассматривали Мир как тело первочеловека: Пуруши, Паньгу, Имира. Вероятно, такие представления существовали и у наших предков, но решать это науке. Но вот в определенной достоверности второй, так сказать, практической части его записей я имел возможность убедиться на собственном опыте. Эти записи связаны с понятием Ядер сознания. Но это требует рассказа о том, как офени понимали, что такое сознание.