Мир сновидений - [37]
— Поди-ка в картофельный погреб, потолок починить. Он, кажись, изнутри прохудился.
Брат полез вниз, а хозяин подкрался и обрушил на него кирпичный накат погреба. Потом пошел в избу, зарубил топором жену и дочку, а под конец поджег всю постройку. Когда дом сгорел дотла, он спокойно отправился проверять сети, а как доплыл до середины озера, так привязал якорный камень на шею, прыгнул в озеро и утопился. Долго ветер гонял его кепку от одного берега к другому.
Было это осенью, и ни один прохожий не забредал в лесную торпу до самого Рождества. А тогда все уж снег покрыл, и лишь печная труба избы торчала среди белого поля. Так никогда и не узнали, что стряслось с обитателями торпы. Сообща порешили, что погибли они при ночном пожаре.
КАРТИНЫ МОЕЙ ЖИЗНИ
Избранные главы
I. МАЛЕНЬКИЙ СТАРИЧОК
Мальчик по коре рисует…
Калевала
Добираюсь до конца причала. Он кажется прогнившим, хотя хорошо помню тот теперь уже далекий день, когда его по инициативе моего отца установили там, на срубе, наполненном камнями.
Длинным он должен был быть, чтобы маленькие паровые суда, поддерживавшие сообщение между Каяни и Ваалой, при случае могли завернуть к нему. Широким он должен был быть, чтобы на скамьях, расположенных по обе стороны причала, помещалось изрядное количество провожающего народа. Двойные поручни должны были быть у него, чтобы желторотая мелюзга, к которой в то время причисляли и меня, не соскользнула с гладких досок пусть даже и в мелкую воду.
— Но ведь отсюда можно упасть! — заметил я, для пущей убедительности повисая головой и верхней частью туловища в пустом пространстве над водой.
— Тот, кто сам себя отсюда уронит, пускай и падает, — был лаконичный ответ отца.
Я почувствовал себя уязвленным собственной глупостью.
С оконечности этого причала позже я до самого рассвета слушал звуки такого множества белых летних ночей. Последние цоканья певчего дрозда в темнеющей зелени леса напротив и крики чайки с далекого Сокаярви, откуда они звучали плачем испуганного ребенка.
На добрую шведскую версту[19] разносился визг уключин одинокого гребца. Доносилось до слуха редкое погавкивание какого-то верного стража с мыса Паркинниеми; на него через зеркально спокойное Палтаярви столь же настойчиво там и сям отзывались другие собачонки поменьше.
А если очень напрячь нервы, то сквозь все другие ночные звуки можно было различить неясный гул Бабьего и Березового порогов в Каяни, где они, нимало не интересуясь историей государств и судьбами людей, все так же наигрывали свой тысячелетний напев.
С того же синего моста наблюдал я множество красивых и бледных августовских лунных вечеров, в которых уже сквозило ощущение осени: летел желтый березовый лист и вставал из бесконечных уремов[20] и лесных болот в конце залива туман седого заморозка. Крался потихоньку вдоль берегов бухты, сочащихся сыростью покосов, лугов и полей, доставал уже до верхушек деревьев и вскоре закрывал Малый остров в устье залива.
Луна светила тогда, как сквозь кисейную стену. Природа отдыхала. Ветра не было, не скрипел флюгер на шесте.
В такую ночь могла и погибель прийти, унести годовые труды земледельца и уничтожить всякую надежду на жизнь во многих домах, хижинах и избах по всему Каянскому краю.
Тогда казались напрасными цветы любви маленького старичка. Не спасали больше ни разбуженные ими нежные мечтания, ни тихо звучащие в отдаленных воздушных замках стихотворные рулады.
Озноб пробегал у меня по спине, загоняя меня против воли в уютное тепло постели.
Этот причал позднее избрал мирным приютом своей старости наш верный сторожевой пес Товарищ, который, между прочим, входил в «домашнее правление» и считал себя там незаменимым.
Он просиживал на причале вечера напролет. И не уступал своего места никому — разве что мне, столкнувшему его однажды летней ночью оттуда в озеро. С тех пор он, несмотря на все свои одинокие ночные размышления, держал ушки на макушке. Как бы тихо я ни пытался приблизиться к мосткам, он слышал шаги, угадывал мои намерения и медленной трусцой, правда сохраняя при этом все свое достоинство, бежал, чтобы встретить меня уже на склоне горки.
О чем он размышлял на причале, не знал никто.
Но на фоне темного противоположного берега Товарищ, с его острой мордой, загнутым в крючок хвостом, пушистой шеей и белым галстуком на груди, представлял собой очень даже живописную картину. Неподвижность взгляда, устремленного в туманные дали, уши торчком и широко расставленные передние лапы, щетинистый загривок и крепко упирающийся в поперечную балку причала зад, — чем не памятник? Глядя на него, любой посторонний мог заключить, что тут дело серьезное.
Несомненно, там решал он свои жизненные проблемы.
Не обдумывал ли он там общие мировые вопросы и вечные загадки бытия, из которых, наверное, отнюдь не самой малой был он сам и его взаимосвязь с жизнью ближайшего окружения? Это никогда — по причине отсутствия каких-либо письменных источников — не вышло на свет божий.
Потому я и осмеливаюсь высказать свои скромные предположения.
А именно: боюсь, что он, размышляя об основополагающих вопросах жизни, думал скорее всего о своем одиноком холостяцком положении, которое вынуждало его с таким большим вниманием и неослабным интересом вслушиваться даже в отдаленный собачий лай, да еще время от времени на день или два отлучаться из дому.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.