Мир сновидений - [22]
То у него были погремушки на сапогах, а то собака с колокольцем на шее, когда он заходил к кому-нибудь.
А как-то водрузил на льду карусель, и деревенские служанки и батраки кружились на ней до полного умопомрачения, в другой же раз он соорудил «корабль, ходящий по земле и по воде», поставив свою лодку на полозья.
Однажды он даже построил из дерева настоящий велосипед.
Если не выдумывалось ничего лучшего, он приходил в гости на ходулях и уверял, что дверь слишком низкая. Самой обычной его выходкой было забраться на крышу бани и спросить в дымоход, достаточно ли гостям парку.
Приезжая в город, он всегда заходил в магазин игрушек и накупал там полные карманы разной дешевой ерунды, которая сама по себе не представляла никакой ценности, но, использованная в подходящий момент, производила грандиозное впечатление в этом беспросветном захолустье.
То из его кармана появлялась прыгающая лягушка, а другой раз выползала игрушечная змея, которой он сперва обращал в бегство половину избы, а потом преспокойно клал себе за пазуху.
Однажды на свадьбе, аккурат во время венчального обряда, он пустил на пол заводную мышь и напугал невесту чуть ли не до смерти. Ну в тот раз он получил суровую отповедь от самого пастора и лишнюю рюмку водки от жениха, который впоследствии частенько сокрушался, что это была не крыса или какая-нибудь другая живность покрупнее.
Карточные фокусы он умел показывать лучше любой гадалки или артиста варьете, как, впрочем, и трюки иллюзионистов, и жевание горящей пак ли, и глотание шпаг.
— Эх, мне бы лошадь или хотя бы хорошегс цыганенка помощником, — часто говаривал своей матери Матти, — я бы цирк завел! А то ведь иг нашей собаки даже обезьяну не сделаешь.
А теперь Матти получил медведя!
Рядом с этим все его прежние проказы бледнели и теряли значение, и одновременно тайная надежда его души приблизилась к воплощению.
Но матушка подняла ужасный шум, когда Матти с Мишуткой ввалились в избу.
— Господи боже! — заверещала она, роняя почти новую глиняную миску. — Что за зверя лесного ты там ведешь?
— Привет из города, — спокойно сказал Матти, вешая картуз на край матицы и ставя на угол стола перед хозяйкой пакет с крупой. — Вот, нового батрака прихватил по дороге.
— Батрака! — крикнула бабка, забиваясь в дальний угол избы. — Это же медведь, настоящий медведь I
— Он еще ребенок совсем, — заметил Матти, садясь на лавку и беря Мишутку на руки. — Но сил у него как у взрослого мужика, это я сегодня своими глазами видел.
С этими словами Матти снял с Мишуткиной шеи свой ремень.
— Убьет, убьет! — завопила бабка.
— Да никого он не убьет, — убеждал Матти, ласково гладя Мишутку по голове, — он родился разве что время убивать.
Понемногу бабка осмелела, вылезла из своего укрытия и осторожно подошла поближе к пришельцу.
— С виду-то он не шибко злой, — сказала она, уже наполовину успокоенная. — Это не станционных ли господ медведь?
— Теперь это мой медведь! — ответил Матти торжественно. — Он-то и станет нашему дому опорой и защитой. Правда ведь, Мишутка?
Мишутка серьезно кивнул ему в ответ и огляделся, высматривая, чем его в этом доме угостят.
— Совершенно верно, Мишутка, — произнес Матти, — здесь и будем жить-поживать. Не хоромы, но тепло держится и в мороз, и в метель.
— Не собираешься же ты его в избе и спать укладывать! — воскликнула бабка в ужасе. — Ну, тогда уж я скажу: ни на едину ночь тут не останусь!
— Ну зачем же в избе, — призадумался Матти, — батраку и баня сгодится! Да и куда же матушка отсюда уйдет? Проживем тут и втроем, как вдвоем жили.
— Ой батюшки! — запричитала бабка, — Кабы я, родимшись, знала, что доведется с арапами и чудищами лесными…
Но Матти и ухом не повел.
— Послушай-ка матушку, — смеялся он, играя с Мишуткой в ладушки, — как она нас обзывает. А мы все-таки оба с тобой Божьи создания! Хоть ты, пожалуй, еще и к первому причастию-то не ходил?
Такие вот шуточки отпускал Матти, и матушке ничего больше не оставалось, как рассмеяться.
И вот таким ее сын был всегда! Никогда не знаешь, что он затевает и какую новую каверзу придумает, возвращаясь домой.
— Он и ест как взрослый мужик! — прикрикнула она на всякий случай, подобрав с пола осколки миски и зачерпывая из котла кашу для Матти в новую.
— Мужик ест, как ему и положено! — сказал Матти. — Правда ведь, Мишутка? Поставь-ка и ему под нос плошку каши.
Бабка пихнула и Мишутке плошку с кашей, с издевкой спросив:
— Может, ему и ложку надобно?
— Ну зачем ребенку пока ложка? — отвечал Матти невозмутимо. — Погоди, он еще и этому научится, еще как научится! Он скоро будет пользоваться ножом, и вилкой тоже, как большие господа.
И они преспокойно принялись есть.
Множество сыновних проделок повидала бабка за свою жизнь, но подобной не было еще ни разу. Поэтому, когда мужчины поели, она решила серьезно поговорить об этом деле.
— Ты что ж, — и впрямь собираешься держать это чудище здесь?
— А где ж еще? — отвечал Матти, отхлебнув глоток из своей фляжки и угощая Мишутку тоже. — Да и ты сама всегда говорила, что вот был бы у нас хоть батрак, а то от меня никакого проку в тяжелой крестьянской работе.
